пояс для дополнительных

"Злобная сука vs злобная сука" со звуком

Я, не я, или нетрадиционное трио

Артём и физика

Случаи бывают разные. Никогда не знаешь, как и что может обернуться, почему иногда мы поступаем именно так, а не по-другому. Вот и Ольга Викторовна, придя работать в институт связи, и подумать не могла какие приключения могут её ожидать. Она была видной дамой. Платье до колен выгодно подчёркивало стройность ножек. Зауженный пиджак определял талию, а блузка скрывала налитые груди третьего размера. Очки, светлые волосы и голубые глаза только дополняли картину. Она старалась одеваться скромно — в институте не поощряли яркие и вызывающие наряды.

Основные пары закончились, и шёл второй час дополнительных занятий. Девятая группа переписывал контрольную работу по физике. Ольга Викторовна с грустью поглядела в окно. Серый октябрь мерно постукивал каплями дождя по металлическому подоконнику. «Опять домой идти в темноте» — посмотрела она на часы. В аудитории оставалось трое ребят. Ольга Викторовна встала из-за стола и прошлась по классу, заглянув через плечо каждому. Батареи грели, и становилось душновато. Физика явно давалась им с трудом. Вот один и них, вздохнув, взял потертый листок и отнёс на преподавательский стол, а за ним второй. Ольга кивнула, проводив их взглядом. Из под парты выпали листы. Она нагнулась и подняла их — шпаргалки. Ну что же у всех свои сильные стороны. В кабинете остался один Артём. Учительница села за стол и стала проверять сданные работы. Часы мерно тикали.

«Ещё пятнадцать минут и всё», — решила она и посмотрела на парня. Такой приятный мальчик ухоженный, без прыщей, тихоня. Но с физикой у него не задалось.

У Артёма были на то причины... Ольга Викторовна будто издевалась над ним. Ходя вокруг и крутя своими округлостями. Будто специально, нагибаясь, выпячивала попку и не давала сосредоточиться на физике. Потом она сняла пиджак и сквозь блузку просвечивали кружева бюстгальтера, или Артём сам их дорисовывал? Член стоял колом, а внизу живота сильно ныло от перевозбуждения. «Нужно хоть что — то написать и валить отсюда» — думал Артём, но перед глазами плыли картины с голой Ольгой Викторовной, а аромат её духов ещё больше возбуждал.

Пятнадцать минут прошло. Ольга посмотрела на часы, потом на Артёма. Все, пора заканчивать. В институте уже почти никого не было, только мерно тикали часы, и дождь выстукивал свои серенады. Она ещё раз взглянула на Артёма, тот явно на неё пялился, но сразу же отвёл взгляд.

— Артём, — сказала она. — Давай неси, что сделал.

Парень неуклюже поднялся и поковылял нехотя к столу.

— Давай, — протянула она руку за листом с контрольной. — Что-то мало — у парня была какая-то непонятная гримаса на лице.

— Тебе что нехорошо? — Ольга пристально посмотрела на парня. — Болит что-то?

— Да болит ниже пояса, — парень явно смущался и мешкался.

Рука Ольги как-то сама провела по поясу парня.

— Тут болит?

— Нннет, ниже.

— Ниже?! — что-то в голове у Ольги отключилось, какой-то тормоз. Она сидя за столом стала щупать парня ниже, а там сквозь штаны прощупывался возбуждённый член.

— Ну-ка покажи. — Ольга одним движением расстегнула ремень и наружу вывалился огромны член студента. Он был красив, бугрист, с большой головкой, а главное от него приятно пахло. Ольга просто не могла отвести взгляд.

Дальше всё было как в тумане. В голове мелькали мысли об осторожности, про то, что нельзя. Но они все быстро затухли на фоне торчащего перед лицом молодого члена.

— Он болит? — тихо произнесла Ольга и взяла член в руку. Молодая необузданная энергия, которая была заключена в нём, ждала выхода. Она второй рукой взялась за яйца, а член, казалось, становился всё больше, провела по нему заворожено. Она посмотрела снизу вверх на парня — у того закатились глаза.

— Так вот что болит. — Произнесла она тихо. Непроизвольно водя по агрегату рукой.

От ласки он начал дергаться

— Что же ты... ! — Выкрикнула она. Артём стоял над столом, там были листы с контрольными, тетради, журнал. И Ольга одним движением направила член себе в рот. Он ещё пару раз дёрнулся, она сжала его пальцами и в рот ей ударила горячая струя спермы. В этот же миг её будто подняло и унесло куда-то. Сперма всё вытекала и вытекала, член сокращался выдавая новые порции, а у Ольги, внизу живота огромными сполохами разрывались миллиарды фейерверков. Она сжимала рукой конвульсировавший член и кончала вместе с ним...

Артём был в космосе. Многочисленные фантазии об Ольге Викторовне воплощались в реальность. Нежные пальцы преподавательницы умело сжимали член, так что он слил всё до конца. Артём открыл глаза и увидел блаженное лицо Ольги со своим членом во рту. От этого, казалось, увядший агрегат снова встрепенулся на минуту. Ольга одобрительно причмокнула, продолжая посасывать член.

Она начала приходить в себя. Весь рот был заполнен спермой. Ольга сглотнула, выпив её, и опустила парня. Член вяло выпал из её рук. Он был великолепен — большой, сочный, с мутными каплями спермы на кончике. Артём обмяк и встал истуканом перед Ольгой.

— Ты, ты... — Губы не слушались, всё тело звенело от оргазма, а киска просто тонула в непонятно откуда взявшихся соках.

Но надо взять в себя в руки! Ольга вскочила из-за стола.

— Застегни, быстро — Вымолвила она. — Ничего не было! Ты понял?

Парень стоял как истукан, но начал приходить в себя. Запихнул своего удава в штаны и начал кивать.

— Никому не рассказывай что здесь было! — страшным шепотом сказала она. — Пошел вон!

Артём только кивал. Он что-то промычал в ответ, схватил вещи с парты и пулей выбежал из класса.

Ольга опустилась на кресло и выдохнула. Тело продолжало звенеть от оргазма. Киска была вся мокрая, губы пересохли от солёной спермы. Она схватила из сумочки бутылку с водой и большими глотками высушила её до дна. Мысли стали приходить в упорядоченное состояние: «Что же я натворила? Он же мне в сыновья годиться!». Но думать было поздно. Парень убежал. Завтра нужно будет с ним поговорить. Ольга Викторовна привела себя в порядок, собрала тетради со стола и поспешила домой.

Домой Ольга почти бежала, ноги не слушались, сумочка с тетрадями, казалось, весила тону. Открывая дверь в подъезд, она выронила ключи. Только захлопнув за собой дверь квартиры, и прислонившись спиной к стене, она громко вздохнула. В голове был полный кавардак, бросив сумку на пол, она побежала в ванную. Душ немного снял напряжение. Набрав полную ванну воды и набухав туда соли, Ольга полностью залезла под воду, такие процедуры всегда действовали успокаивающе. Лёжа так минут пятнадцать она начала приходить в себя, ураган бессвязных мыслей немного успокоился, тело расслабилось, озноб прошёл.

Что же теперь делать? Этот охламон, ведь, наверняка расскажет всё своим приятелям. Как теперь появиться в институте? А не появляться нельзя... Нужно его как-то припугнуть, надавить, что бы он молчал, или наоборот пообещать. Кнут или пряник? А может всё оставить всё как есть, будто ничего и не было. Кто ему поверит?

Голова совсем не хотела работать Ольга взяла мочалку набрала пены и провела по ноге, задрав её над водой. «Это ведь от меня он так возбудился и как возбудился!» — подумала она. Между ног сразу сладко заныло. Сладкое, приятное и давно забытое чувство возбуждения накрыло её. «Это были буквально секунды, а я кончила», — перед глазами всплыл набухший член парня. Она стиснула зубы и закрыла глаза, пытаясь переключится, но алый бутон внизу живота уже начал распускаться. Мысли скомкались, только одно непреодолимое желание, красной нитью пульсировало в голове. Пальцы сами легли на киску, раздвинув губки, а средний сразу лёг на клитор. Солёная вода мягко обволакивала тело, соски моментально встали эротично выглядывая из-под пены. Она немного прогнулась в спине, так что грудь показалась из-под воды. Пальцы, слушаясь хозяйку, делали своё дело, играя с уже изрядно набухшей киской.

«Это всё неправильно», — мелькнула в голове мысль, но её сразу заслонило огромное чувство возбуждения, не дававшее вздохнуть. Она ещё больше выгнулась, второй рукой смяв набухшую грудь. Слабый стон донёсся, казалось откуда-то издалека, раздвинув губки, она погрузила средний палец так глубоко, как смогла, потом ещё один и ещё. Сладостный бутон всё распускался, и конца этому не было видно, она с остервенением мяла груди и теребила соски, трахая себя при этом пальцами. Чего-то не хватало, она старалась представить своих бывших любовников, какие-то эротические фильмы, то что всегда её возбуждало, но всё было не то. Ольга плескалась в ванне, прекрасные ножки то поднимались вверх над пеной, то скрещивались вжимая руку в лоно. Она извивалась в ванной как змея, налитые груди, блестящие от воды вздымались над пеной. Киска ныла, она хотела разрядки, но конец не наступал. Из всего калейдоскопа эротических фантазий всплыла картинка Артёма, его большой, бугристый член. Оооо да. Ольга представила, как он входит в её изнывающую киску, расталкивая половые губы, проникает в самую глубину, бьётся яйцами между ног. Она буквально почувствовала молодую бурлящую энергию парня, и алый бутон распустился мириадами фейерверков внизу живота. Она непроизвольно вскрикнула и схватилась руками за борта ванны. Тело свело судорогой. Оргазм как взрыв тысяч бомб распространился по всему телу, от киски до кончиков пальцев. Ольга сладко застонала и опустилась с головой под воду.

Давно она не испытывала такого оргазма. Пролежав ещё минут десять в воде, она силой заставила себя встать. Всё тело звенело, на дрожащих ногах она взяла полотенце и стала вытираться. Намотав его на голову, она вышла на кухню. В коридоре висело большое зеркало. Ольга встала перед ним во весь рост, немного подтянув животик. Точёные ножки, круглая попка, налитые груди четвертого размера. Она немного подобралась, соски стояли торчком и смотрели вверх, собранные наверху волосы открывали точёную шею. «Хороша!», — подумала она про себя и, покрутившись немного перед зеркалом, пошла ставить чайник.

Артёму было не до шуток. Для него это был шок. Причём не просто шок, а шок — исполнение мечты. Он кончил в рот сексуальной училке. Однако у Артёма была большая проблема — он абсолютно не понимал, что с этим делать дальше. Опыта общения с женщинами у него было — ноль. Только гигабайты порнухи на компьютере, но они никак не могли помочь в его проблеме. Одно он понимал точно, что продолжения этой истории, скорее всего, не будет.

Всю следующую неделю, Артём старался не думать о случившемся. Он бегал как ошалевший по институту, старался заняться учёбой, играл в футбол. Главное меньше вспоминать тот случай. Лишь однажды он столкнулся в коридоре с Ольгой Викторовной и сразу похолодел. Но она, лишь смерив его взглядом, прошла дальше, как ни в чём не бывало. После этого он немного успокоился. «Мы оба делаем вид, что ничего не было, и слава богу», — решил он.

В конце недели опять был урок физики. С утра Артёма начала бить мелкая дрожь. Сказать, что он волновался, было бы ничего не сказать. Что будет с контрольной? Он ведь её так и не написал! Как теперь разговаривать с Ольгой Викторовной? Может она вообще не пожелает с ним общаться, тогда его могут выпереть из института — физика основной предмет. В классе он сидел как на иголках. Ольги не было. Весь класс гудел, кто-то даже предлагал уйти с пары. Но она появилась. Как обычно в строгом костюме, немного запыхавшись, вошла в класс. Все сразу замолкли.

— Таак, — протянула она, раскладывая тетради на столе. — Контрольные я ещё е проверила, так что начнём новую тему.

Артём выдохнул. Сегодня не придётся с ней общаться — уже хорошо. Он немного расслабился и принялся записывать. Но долго записывать он не смог, когда Ольга поворачивалась спиной к доске, чтобы что-то написать, вид её попки поднимал член Артёма, как команду пожарников на пожар. Когда она говорила, он видел только её сладкие губы, которые так умело взяли его член в рот. Он ерзал на стуле весь урок, так толком ничего и не записав.

Ольга, ведя урок, украдкой поглядывала на Артёма. Тот явно был не в своей тарелке, и весь урок просидел как на шипах. Она была взрослой дамой и умела держать себя в руках. Главное выдержать паузу и посмотреть, что бы этот гадёныш никому ничего не рассказал. Но, оглядывая остальной класс, она не заметила ничего странного. Молодые не умеют держать эмоции в узде. Если бы что-то и всплыло о том случае, она бы однозначно увидела косые взгляды и ухмылки на лицах. Пусть всё остаётся как есть.

Удачная командировка

Новость о предстоящей недельной командировке я воспринял с энтузиазмом несмотря на то, что ехать предстояло в небольшой провинциальный городок, построенный для персонала некогда известного на весь союз завода. Такого рода города представлялись мне скоплением бесцветных многоэтажных панелек, вперемешку с огражденными колючей проволокой промышленными блоками и складскими пустырями. В дополнение ко всему, на дворе стоял ранний ноябрь. Его способность высасывать краски из всего живого вводила меня зачастую в меланхолическую тоску по прошедшим солнечным дням. Энтузиазм же мой был вызван компанией, в которой мне предстояло посетить этот призрачный памятник социалистического строительства. Молодая сотрудница из соседнего отдела, едва проработавшая у нас два месяца после выпуска из университета, должна была ехать со мной для осмотра объекта как на свое первое серьезное испытание. Я же, имевший стаж работы в 5 лет и выросший к 26 годам до должности начальника отдела, должен был играть при ней роль строгого экзаменатора, что вызывало у меня улыбку, так как за эти два месяца мы успели познакомиться достаточно близко и даже сдружиться. Ехать с нами также должна была заместитель генерального директора, девушка 33 лет от роду, веселая и общительная. Фигура ее, в отличие от молоденькой Оли, не была столь идеальной, хотя что-то в ее внешности всегда манило мужчин, как мух на сладкое. Что же касается меня, то наиболее привлекательной в ее внешности я находил ее попу. Круглая и выпуклая, она смотрелась восхитительно как в брюках, так и в юбках. Из-за ее любви носить в основном именно юбки немало мужчин свернули себе шею в тщетных попытках угадать, надеты на ней колготки или чулки. К слову, ножки ее были тоже на зависть многим девушкам; ровненькие и крепкие, со слегка очерченными мышцами икр и гладенькой кожей. Все это придавало ей сходства с молодой кобылкой, укрощением которой гордился бы любой мужчина. Она была разведенной, я ума не мог приложить, почему она до сих пор не нашла себе молодого человека. С её обаянием достаточно было просто вильнуть бедрами, и все кавалеры оказывались плененные ее формами.

По приезду в город нас врасплох застигло резкое похолодание. Неподготовленные, мы осматривали объект в легеньких курточках, которые не могли защитить от свирепствовавшего холодного ветра. Сильный дождь, поливший к концу дня и превратившийся вскоре в снег, напрочь отбил желание сновать под открытым небом.

Зайдя наконец после трудового дня в номер гостиницы и скинув с себя промокшие ботинки, я раздвинул шторы и уставился в окно. Мощные порывы ветра расшатывали оголенные ветки деревьев и били в окна мелкой крупой из снега и льдинок, заставляя ценить и радоваться теплу и уюту защищенного от ненастья гостиничного номера. Подумав про себя, что в ту минуту мне меньше всего хотелось бы вновь оказаться на улице под беспощадными ударами метели, я зашел в ванную комнату и открыл горячую воду в душе. Скинув одежду, я зашел в кабинку и попал в плен согревающих и умиротворяющих струй парящейся воды. От шеи вниз побежали, устремляясь к расслабленному члену, мурашки по коже. Только тогда я вспомнил, что вот уже пять дней находился на сухом пайке, вытесняя из своей головы фантазии о девушках заботами о работе. После этой мысли словно по сигналу кровь начала приливать в член, быстрыми толчками заставляя его увеличиваться и удлиняться. Я наблюдал, как широкие струи воды бегут вниз по животу, исчезая в подстриженных волосках, и появляясь из них единым, мощным потоком, текущим далее вдоль пульсирующей вены, моего расслабленного члена, щекоча в конце своего пути наполовину обнаженную головку. По мере того, как член набирал силы, головка открывалась все больше и больше. Когда член принял свои максимальные боевые размеры в 23 сантиметра, головка открылась полностью, а на стволе не осталась и намека крайней плоти. Около 5 лет назад я сделал себе обрезание, но неполное, так что в спокойном состоянии головка действительно была обнажена лишь наполовину. Не желая доставлять себе удовольствие рукой, я решил хоть как-то уделить внимание налитому желанием члену. Спустя 10 минут аккуратной работы станком мой член был начисто выбрит, что внешне придало ему дополнительной внушительности. Потребовалось применить всю силу воли, чтобы не опустошить потяжелевшие яйца прямо под водой.

Покинув душевую кабинку и накинув на голое тело легкий махровый халат, я вернулся в комнату. Мой взгляд упал на туго набитую дорожную сумку, которую я так и не успел разобрать, и на дне которой находилось мое свежее белье. Но не успел я даже подойти к сумке, как с дверь постучали.

— Да, кто там? — спросил я, судорожно вспоминая, не забыл ли я что-то передать на ресепшен.

— Это я, Таня, — ответили мне за дверью. — Можно мне войти?

Черт, как же не вовремя, я даже еще не успел одеться.

— Таня, — с заминкой ответил я, — я тут только после душа, еще не успел одеться.

— Я как раз по поводу душа. Просто у меня он не работает, а я все никак не могу согреться. Можно я у тебя искупаюсь? Я все с собой уже взяла. Андрей, ты меня слышишь?

Медлить тут нельзя, все же человек за дверью ждет, и может, не ровен час, подумать, что я тут неприличными вещами занят. Да и чего мне боятся, ведь я все-таки в халате, не голый.

— Да, Таня, буквально секунду, — выпалил я и потуже перепоясался, чтобы скрыть остатки недавней эрекции.

— Проходи, — открыв дверь, пригласил я свою начальницу.

Она прошла внутрь, держа в руках небольшую сумку, в которой, по всей видимости, были ее банные принадлежности и сменная одежда.

— Хотела попросить тебя принять душ в твоей комнате — мой дает только холодную воду, а сейчас ее-то мне вовсе не хочется, - объяснила Таня.

Она подошла к ведущей в ванную комнату двери. Верхняя часть ее была из матового стекла, которое после моего купания было запотевшим; нижняя же часть являлась пластиной из непрозрачного пластика.

— Да, конечно, комната свободна. Я даже ее для тебя нагрел, — наугад отшутился я, так как в мою голову вновь начали пробираться неприличные мысли, которые взяли контроль над уже расслабившимся членом, снова подавая ему сигналы приготовиться к бою.

Махровый халат — это хорошо, он скрывает наготу, но не более. Еще каких-то 10 секунд и, к удивлению Тани, я буду вынужден убежать в угол и стать к ней спиной.

— Проходи, пока все тепло не ушло, — поторопил ее я.

Она благодарно кивнула, и скрылась за дверью в облаке пара. Я же, обрадованный столь спешному ее уходу, оставался во власти блудных мыслей. Вот я вижу, как прямо сейчас она снимает свой тоненький хлопковый свитер, под которым в черном (такая женщина наверняка носит черное белье) лифчике ждёт долгожданного освобождения небольшая, но точно упругая грудь. Далее она заводит руки за спину и умелым женским движением расстегивает застежку, отчего лифчик повисает на ее плечах, более не скрывая ее нежную грудь. Вот лифчик летит в угол, а тоненькие пальчики спускаются ниже, где в тесных джинсах находится ее главное сокровище. Чтобы снять джинсы, ей приходится глубоко нагнуться, но моя фантазия не позволила мне переместиться к Тане сзади, так что я не вижу, как атласные трусики обтягивают половинки ее пухленькой попы. В это время мой член уже до боли налился кровью, а я и сам не заметил, как моя рука начала медленно водить вверх-вниз по его стволу. Может, просто сейчас вот так со стоящим членом войти в ванную и будь-что будет? Нет, это же моя начальница, а я не так уж и уверен, что этому моему поступку она будет несказанно рада. В надежде сменить ход своих мыслей, я включил телевизор и уселся в кресло, по-монашески перепоясав халат. К моему несчастью, на одном из каналов транслировали женский пляжный волейбол. Какие же у этих волейболисток тела и как они ими владели! Их движения были настолько точны и ладны, что впору было бы вспомнить грацию лани. У одной из спортсменок с длинными, завязанными в конский хвост светлыми волосами, от падения после длинного прыжка белые плавки, словно стринги скатились в веревочку и впились между двумя выпуклыми бронзовыми ягодицами. Честное слово, мне казалось, что я даже видел крохотные светлые волоски между песчинками, прилипшими на ее вспотевшей коже. Вдруг щелкнул замок, и в проеме ванной комнаты появилась Таня, намытая и сияющая от счастья. Надела она на этот раз просторную безрукавку и короткие хлопчатобумажные шорты, которые плотно облегали ее аппетитные бедра. В моей спортивной школе в таких шортах часто играли молоденькие теннисистки, за счет чего они нередко у меня выигрывали, не осознавая истинную причину своего превосходства. Без косметики и с мокрыми волосами Таня выглядела совсем непривычно, как-то по-домашнему, как должна выглядеть хорошая жена. Она посмотрела на меня, и вдруг на ее лице появилось замешательство, как если бы она вспомнила, что забыла надеть шорты и теперь стоит передо мной в одних трусиках. Она развернулась и прошмыгнула обратно в ванную комнату, прикрыв за собой дверь. Однако, как было видно сквозь стекло, от самой двери она не отходила, и казалось, вовсе замерла там. Но поскольку на экране происходили вещи более занимательные для моего воспаленного сознания, я не придал странному поведению Тани никакого значения.

— Божественно, — вдруг прозвучал голос Тани. На сей раз она вышла решительно, и на ее щеках играл румянец.

— У меня было то же мнение, — улыбнулся я в ответ Тане.

— Что будем делать сегодня? — спросила она. — Я, если быть честной, никуда идти уже не хочу, да и судя по этому городу, идти-то и некуда. У тебя есть какие-то идеи, Андрюша?

Андрюшей она меня еще никогда не называла.

— Идти точно некуда, я еще дома по интернету проверял. Хотя тут есть один ночной клуб, который вот только на прошлой неделе открылся. Судя по флаерам, довольно приличный.

— Ну, сегодня я на такой подвиг не готова, — закачала головой Таня. — Где мне можно присесть?

— Да где угодно, вот хоть здесь, — указал я рукой на свободное кресло, стоящее рядом с моим.

Когда она села рядом, меня как волной окатил аромат ее духов. Мне показалось, что это самый соблазнительный запах во всем мире; утонченный коктейль свежести, сладости и зрелой уверенности.

— Выпить бы чего, — подумал я вслух.

— Это мысль! Мы же везли сюда коньяк в подарок и конфеты, а в мини-баре точно должна быть кола.

— Совсем забыл! Мы же раздали только 4 бутылки, три еще остались, и две коробки конфет тоже.

Я подошел к своей сумке и расстегнул молнию. Передо мной лежал мой "домашний комплект" одежды, который я спокойно мог сейчас взять и пойти в ванную, чтобы переодеться. Под ним виднелись три бутылки коньяка на поблескивающей золотом коробке конфет.

— Совсем другое дело, — резюмировала Таня, когда я на скорую руку расставил на столе все самое необходимое. — Кстати, мы совсем забыли об Оле. Куда она пропала?

— Может, легла поспать. Для нее такие поездки вновь, могла и вымотаться сильно.

— Да какой там вымотаться. Сильная молодая девушка, а уже вымотаться? Я в ее годы могла и 4 часами сна обходиться.

— Как да Винчи, — отметил я.

— Да, я так и спала в поза-поза-поза и еще много раз поза прошлой жизни, — не смутилась Таня. — Стесняется она, вот в чем дело. Мы с тобой для нее люди новые, еще и по должности выше.

— Я сейчас тоже должен смутиться? — поинтересовался я.

— Да, ты как раз из тех, кого легко смутить, — с иронией ответила Таня. — В общем, я наберу ее и приглашу. Ты же не против?

— Да ну, кончено нет.

Таня подошла к прикроватной тумбочке, на которой стоял телефон, и быстро ознакомившись с инструкцией его использования, приклеенной на аппарат, набрала трехзначный номер. В это время взгляд мой устремился на ее затянутую в шортики попку. Если бы время сейчас застыло, а я один остался в нем подвижным, я бы присел на колени перед этой нахально торчащей попкой и приблизил бы губы вплотную к голой коже ее бедра, ощущая, как от моего дыхания поднялись почти невидимые волоски. Медленно бы спустил шортики до коленей, открывая взору упругие половинки, маняще пахнущие яблочно-коричным миксом геля для душа. Немного надавив на поясницу, заставил бы замершую статую нагнуться и показать слегка раскрывшийся бутон, влагу которого незамедлительно слизнул бы языком.

— Оля, не прячься там, заходи к Андрею, вливайся в коллектив, у нас тут коньячок. — сказала Таня, как оказалось, вовсе не застывшая.

— Этим ты хотела развеять ее стеснительность? Она небось сказала, что плохо себя чувствует.

— Нет, она ничего не сказала. Я оставила сообщение на автоответчике. Думаю, плескается она в душе сейчас. Ну что, за удачную командировку?

— Как скажешь, — согласился я, и принял в себя порцию обжигающей ароматной жидкости. Таня сделала то же, мило прищурив глаза.

Коньяк оказался настолько качественным, а моя собеседница настолько общительной, что я и не заметил, как в интересной беседе пролетели 40 минут. Темы для разговора менялись после каждой выпитой рюмки, пока в бутылке не остался лишь один запах коньяка.

— Ты смотришь волейбол? — поинтересовалась Таня, указывая кивком головы на экран телевизора, показывающий прыгающих по песку девушек.

— Только когда решительно нечего делать. Я его включил, когда ты принимала душ.

— Так спорт — это не твое? Этого не скажешь по твоему телу. Ты явно занимался то ли плаванием, то ли чем-то вроде гребли, — предположила она.

— Ну, скажем так — я занимался всем понемногу и более серьезно плаванием.

— У пловцов замечательные фигуры. Ты правильно выбрал вид спорта. Кстати, — Таня открыла новую бутылку и наполнила наши рюмки, — меня всегда интересовал один вопрос.

— Да, слушаю, — с готовностью ответил я.

— Пловцы — они все такие гладкие, без единого волоска. Они, как я понимаю, все время выбривают свое тело? — осторожно предположила моя собеседница.

Меня почему-то очень рассмешила нотка неуверенности в ее голосе.

— Не все время, а перед соревнованиями. Я тоже так делал, когда выступал, хотя я не особо волосатый.

— А член? Вы выбриваете и члены тоже?

До этого момента разговор держался в приличном русле, как и положено разговору двух сотрудников, а тут разом перескочил в совершенно иную колею. Находится наедине с девушкой, распивать с ней коньяк и обсуждать мужские члены — это для меня было нечто новое, и если бы не выпитый коньяк, я бы сильно смутился.

— Ну, что касается члена, — осторожно начал я, — то брить его или не брить — это скорее вопрос личных предпочтений. Знаешь ли, член находится в плавках, фактура ткани которых снижает уровень трения. Исключением являются, разве что, Голые Олимпийские игры; там плавкам не рады.

— Я бы хотела, чтобы как минимум в плаванье ввели требование участвовать обнаженным. Поверь мне, болельщиков, или скорее болельщиц стало бы в десятки раз больше, — мечтательно сказала Таня.

После небольшой паузы она решила вернуться к начатой теме:

— Но у вас были ребята, которые брили свои члены? Мне кажется, как минимум ты из их числа, — заключила Таня, при этом хитро подмигнув.

— Что тебя заставляет так думать? — насторожился я.

— У тебя в душе на полочке лежит бритва с остатками пены на лезвии, а на щеках у тебя никак не меньше, чем однодневная щетина. Можно предположить, что ты побрил только подмышки, но что-то внутри меня говорит, что ими ты не ограничился.

Способность мыслить вмиг улетучилась, не оставив мне шанса придумать хоть какое-то оправдание. Оставалось лишь подтвердить Танино предположение.

— Да, я только что его наголо побрил, — невозмутимо выпалил я.

Таня немного смутилась из-за моего уверенного ответа. Наверняка она ожидала, что ей в угоду я буду скромничать и уходить от ответа. Но ее смущение длилось недолго.

— Да? Ну, и как ощущения?

— Мне так нравится больше, раз уж тебе интересно, — уже охотно отвечал я, чувствуя, как лидирующее положение в игре перешло ко мне. — Появляется ощущение легкости и чистоты, да и чисто визуально член выглядит немного выгоднее.

— Эх, ты так рассказываешь, что мне аж захотелось увидеть вживую бритый член.

— А что - ты не видела бритых членов? У тебя же был муж, могла бы его попросить побриться для тебя.

— Это больная тема, — сказала Таня, немного погрустневшая. — Вкратце — мой бывший не достоин даже обсуждения. Ну, так что, — продолжила она, вновь повеселевшая, — я могу увидеть твой член? Не пойми неправильно, это простое женское любопытство.

— Да кончено, без проблем, — ответил я, встал со своего кресла и подошел к Тане.

Порно история. "Сломленный синай" (гет, насилие, 18+)

Ссылка на фикбук

  Обыкновенный летний день, дело близится к вечеру. За окном додзё вовсю шумит ветер, поднимая в воздух сонмы пыли и сухой ветоши. Летняя жара в августе очень любит преподносить подобные сюрпризы, как правило, заканчивающиеся довольно быстро. Но не в этот раз. С погодой вообще что-то странное творится этим летом, даже цунами на Черном море прошлось, там чуть целый лагерь не смыло. Казалось бы, откуда в Черном море взяться настоящему цунами? Но нет же, было, вот только до берега почему-то не дошло. Нашумели тогда в инете видео очевидцев. Кто говорит — фотошоп, но что-то не верится: столько кадров с разных ракурсов… Да ладно, сейчас не об этом.
 Додзё. Любят у нас громкие названия… халупа как халупа, одноэтажное здание на отшибе маленького городка, с деревянным паркетом и небольшими окнами, даже нормального татами не имеется, а нет же — додзё! Звучит гордо, во всяком случае, получше, чем сельская спортивная секция. Наверняка, весь сакральный смысл названия в том, что таким Макаром можно увеличить плату за занятия тут. Тренер человек практичный, всё, что можно, переделано под восточный стиль. На стенах иероглифы и портреты знаменитых мечников, во дворе каменный сад (тренер искренне утверждает, что КамАЗ щебенки, рассыпанной перед входом, — это он и есть).

 Здесь в секции кендо занимались посменно, как любители, так и профи. Из-за моего жесткого графика работы в аптеке я просто не мог попасть сюда во время тренировок простых смертных, и приходил как раз вечером, на занятия спортивного резерва. Тренеру-то пофиг: клиент платит — да и пусть, а я нехило получал на орехи! Причем, что самое обидное, большинством спортсменов, занимавшихся в профессиональное время, являлись именно красивые девушки. Принадлежность к «слабому» полу никак не сказывалась на их способностях и сноровке в целом. Вот как, как может восемнадцатилетняя, не такая уж и грозная на вид, девчонка отпиздить деревянным мечом здорового меня? Оказалось, вполне может… Но ничего не поделаешь, надо. Мне необходимо заниматься чем-то подобным, а другого такого месте в провинции нет. Ха, сам становлюсь не лучше других, «провинции»… вещи надо называть своими именами. Село — оно и есть село.
 Нет, я не мазохист. Дело в том, что не так давно я проходил плановую диспансеризацию (это когда раз в год доказываешь, что ты ещё не сдох), и коллеги поставили неутешительный диагноз — маниакальное расстройство личности, на это указывали все психологические тесты и снимки энцефалографа. Вот «здорово»! Я психически нестабилен. С таким диагнозом работать с людьми нельзя, но меня прикрыли, спасибо связям. У меня есть знакомый специалист, он-то и посоветовал средство от напасти, странное такое… Одно из возможных решений этой проблемы, как ни странно — спорт, с увеличением активного общения с людьми. Когда после суток дежурств в аптеке ты только и делаешь, что сидишь у экрана компьютера в полном одиночестве, неудивительно — шарики за ролики у любого могут заехать. Впрочем, лично я пока что не терял самоконтроль, хоть зачастую и ловя себя на мысли, что хочу… Да мало ли что хочу! Хочу прибить тех, кто меня раздражает, или спонтанно обнять молоденькую медсетричку из приемной. Спонтанные, импульсивные, животные порывы. В общем — КОШМАР! Сходить с ума, при этом оставаясь в своем уме, понимать, что желаешь страшного, стремиться — и при этом из последних сил противиться собственным навязчивым желаниям! Па-ра-докс. Мог бы и диссертацию написать по этому состоянию, так сказать, из первых уст, ха. Какая ирония!

 — Ты ещё долго валяться будешь, ленивая жопа? — бодро раздался нахальный девичий голос. Высокая и безумно красивая девушка, облаченная в кимоно, хакама и защитную экипировку, включающую в себя тренировочные доспехи и шлем. Моя сегодняшняя спарринг-партнерша, как, в принципе, и всегда.
 — Я, между прочим, на семь лет старше тебя, прояви хоть какое-то уважение, — кое-как поднимаюсь на ноги после встречи с деревянным полом, в такие моменты особенно сожалеешь об отсутствии мягкого татами. Уж больно хорошо она владеет синаем, и, пусть меч и бамбуковый, а на мне такой же тренировочный доспех, как и у неё… Больно! Особенно падать. Дамочка упряма, как стадо ослов, а превосходная физическая подготовка и множество наград с соревнований подняли её и без того не скромное эго практически до небес. Она выделялась даже на фоне остальных профессиональных мечниц нашего додзё.
 — Возраст — это просто цифры, — фыркнула довольная зараза, опирая меч наконечником в пол и используя как трость. Просто цифры? Посмотрю, что она скажет через десять лет. — Мой дан выше твоего, намного выше твоего. Смирись. Формально, здесь в стенах додзё, я старше! А ты — всего лишь ленивый ученик, который за год занятий так и не смог ничего добиться! Так что буду бить тебя, когда захочу и сколько захочу.
 — Я вообще не понимаю, почему ты тратишь на него время. Занимайся хоть иногда и с нами, Томо, — бросила ещё одна из занимающихся в зале девушек: её противница отдыхала, и у спортсменки нашлось время на болтовню. Формально, мою спарринг-партнершу звали Тамара, но она не особо любила своё имя, предпочитая, чтобы её звали на японский лад —
Томико, или просто Томо. — Потренировалась бы с деревянным чучелом, и то проку больше.
 — Пока хозяин додзё — мой отец, я не могу позволить хоть кому-то здесь быть настолько слабым, — ответила моя противница, разминая шею. Что ж, сам виноват в таком отношении к моей персоне. Тяжело общаться с людьми, и по большей части я молчал на тренировках, девочки восприняли это как заносчивость и хамство. Молодые, глупые. А я ведь искренне восхищаюсь этими спортсменками, каждой! И не только восхищаюсь, если уж на то пошло. О, эти потные и горячие тела, эти вскрики с каждым ударом синая… Надо будет купить сегодня ещё тех мягких белых салфеток.

 — Ладно, девочки, — Томо громко хлопнула в ладошки, привлекая внимание всех тренирующихся. В спортивном резерве не было никого несовершеннолетнего, они просто не выдержали бы такой темп и нагрузки. Однако даже они слишком увлекались на спаррингах и переставали следить за часами. Девочки, надо отдать им должное, быстро побросали свои дела и выстроились перед лидером. — На сегодня всё, все молодцы. Фух! — выдохнула Томико, снимая шлем, когда мы в зале остались только вдвоем. Остальные девицы быстро нырнули в раздевалку, пошумели душем, похлопали дверцами шкафчиков и дружной толпой ушли по делам. Глядя на эту стайку модных и стройных красоток, никому и в голову не придет, что они совсем недавно махали мечами, потные, как портовые грузчики. — Я медитировать. А ты пока готовься к индивидуальным тренировкам, в конце концов, раз уж продолжаешь заниматься в группе про, придерживайся планки. И вообще, будь благодарен, что я с тобой вожусь! Понятно!
 — Спасибо. Я ценю, не сомневайся, — наедине мой голос звучал увереннее, и не так сухо. Получилось даже улыбнуться. Сейчас, когда мы вдвоем и давление толпы ослабло, было намного проще общаться с этой… Нет, ну стерва же! Она надо мной издевается, постоянно! Что же творится в моих мозгах? Темные волосы девушки, стоило ей снять шлем и резинку, длинным каскадом ниспадали почти до пояса, вместе с её серо-голубыми глазами, они заставляли сердце пропустить пару ударов. В голове пронеслись образы, как я кусаю её нежную кожу, вдыхая глубоко запах девушки, как она ёрзает, пытаясь вырваться их железного захвата, её тело дрожит, пока я наматываю эти прекрасные волосы на свой кулак…
 Наваждение прошло так же внезапно, как и накатило. Мне нужно или выпить свои таблетки, или сбросить стресс по-другому, но тут это сделать не так просто. Тем временем Томо вышла из помещения во внутренний двор — медитировать, а на деле — просто перевести дух перед дополнительной тренировкой со мной: усталость ей не чужда, но упрямая гордячка в этом никогда не сознается.
 Пользуясь отсутствием Томоко, я ужом проскальзываю в женскую раздевалку. За простой деревянной дверью — новый мир. О, это царство божественных запахов! В воздухе ещё витает теплый пар из душевых, где несколько минут назад голые девчонки смывали с себя пот, обтирая обнаженные тела под струями воды. Так же ощущается целый шлейф разнообразной парфюмерии: девочки есть девочки, даже если они дослужатся до высшего дана, за пределами додзё всё так же будут прихорашиваться. Воительницы в юбках, заводит.
 Бесшумные шаги по плиточному полу. Полумрак комнаты. Свет падает лишь через пару небольших окон, закрытых матовой пленкой. Открываю один из стоящих в ряд шкафчиков, руки дрожат, разум обзывает меня последним извращенцем, но сердце бешено бьется в груди, а ладони тянутся к висящему там кимоно. Голод и гормоны, помноженные на психическую нестабильность, не позволяют мозгам нажать на тормоза. Да в конце концов! Кому от этого будет плохо, если девочки не узнают? Снимаю с вешалки ткань кимоно, которая недавно облегала юную спортсменку. Господи, оно ещё теплое! Даже слегка влажное от пота, ткань пропиталась запахом носившей её девочки. Подношу к лицу и буквально зарываюсь внутрь, глубокими глотками наслаждаясь ароматом девичьего тела. Надо хорошенько запомнить этот запах. А здесь трусики, она даже белье меняет перед занятиями, какая чистюля. Засосало под ложечкой, в тишине можно было услышать щебетание птиц во дворе и далекие гудки машин на сельской дороге. Волна возбуждения прошлась по телу, зарождаясь внизу живота, она смыла по пути все моральные преграды. Одна рука уже готовится лезть в тренировочные штаны, а вторая подносит влажные белые трусики к губам…

«Но ведь в этот раз всё может быть по-другому…» — вдруг закралась мысль из самых глубин сознания, из той части, которую не контролирует ни человеческий разум, ни оковы общества. Бессознательное, инстинкты и собственная тьма внутри взывали, соблазняли. И впервые, я им уступил. Уступил животному, которое дремлет в каждом человеке, как бы он это ни отрицал, за какими бы масками цивилизации не прятался. Зверь живет в каждом из нас. Ставни старомодных деревянных окон глухо стукнули: ветер и не собирался униматься. Надеюсь, он не нагонит туч, которые разразятся грозовым ливнем. Скоро закат. Зверь выл, требовательно. Сегодня я выиграю, Томо! Раньше, чем солнце зайдет за горизонт, ты будешь моей. По телу электрическим разрядом пробежала судорога, нервишки шалили.
 Мгновенно вскакиваю на ноги: по подсчетам у меня осталось лишь пять минут, не более того. Сейчас Томоко переведет дыхание и начнет еженедельный ритуал моего обучения. Заметая следы, покидаю женскую раздевалку и захожу в мужскую. Дверца моего шкафчика с противным скрипом открывается (надо будет снова смазать), и наружу выплывает вместительная спортивная сумка. А в ней — да, вот оно! Работа фармацевтом — это конечно не сахар, но зато можно списывать себе разные сильнодействующие препараты. А что? По документом ампула упала и разбилась, мышка пробегала, хвостиком махнула и… Тьфу, мысли путаются. Не ровен час, хохотать начну без повода, или приплясывать. Остановись же, глупое тело, что ты делаешь! Но оно будто живет своей жизнью, я разбиваю ампулу с метаболическим стимулятором, рядом с которым мельдоний — это так, водичка. Голод и пару часов мышечной боли — приемлемая цена за допинг, многократно увеличивающий физическую силу.
 Томоко — амазонка местного разлива. Сильная и телом, и духом, упрямая, как стадо ослов, наглая, постоянно меня третирующая, стервозная сучка. Но как мечница — сильнейшая, а додзё, может, даже покруче её папаши тренера будет, это я признаю. Напрямую мне не одолеть тренированную спортсменку. Ладно, была не была. Нашлись даже парочка шприцов и спиртовая салфетка. Перетягиваю предплечье собственным поясом от кимоно, закусывая его зубами. Жду, когда сосуды вздуются. Укол! Попадаю в вену с первого раза, практически в полумраке, и неразбавленное физраствором лекарство обжигает сосуд. Плевать. Плевать. Плевать! У меня сейчас только одна цель, а потом хоть трава не расти. В голове поселился странный шум, желание обладать девочкой стало доминирующим, сильнее голода, сильнее запретов. Сейчас, встань между мной и добычей хоть кто-нибудь, и я, не задумываясь ни секунды, вцеплюсь ему в глотку!
 Следующими ломаю ампулы с сильным афродизиаком, анестетиком, а так же с моим собственным лекарством от судорог, ради которого и таскаю шприцы. Психическая нестабильность периодически выливалась в неконтролируемые ночные спазмы, вот и приходится иногда колоть себе миорелаксанты. Со временем, заказывая и смешивая новые и новые препараты, я открывал все границы их возможностей, подбирал наилучшие. Все лекарства мгновенно набираются в шприц, они не вступают в реакцию друг с другом, и смешивать их допустимо. Ампулы в сумку, надо будет их потом раскрошить и смыть в канализацию по-тихому. Стук-стук-стук — сердце стучит сильнее, кажется, что в додзё стало намного светлее, значит, лекарство начало действовать. Сосуды сетчатки расширилась, как, собственно, и по всему телу. Сейчас оно сжигает ресурсы с утроенной скоростью, но и работает тоже на пределе возможностей. Сжимаю кулак на рукояти синая, отчетливо улавливая, как трещит бамбуковая древесина. Тело стало подобно перышку, намного легче привычного, дыхание участилось и стало горячим, в ушах пульсировало в такт сердцебиению. ДА!

 Снова зал. Её пока нет. Как на пружинах, я на большой скорости, чуть ли не подпрыгивая пронесся по залу, в поисках… Вот она! Бутылочка с поилкой, полная простой питьевой воды. Томико всегда много пьет во время занятий, прочитала в каком-то восточном еженедельнике, что нельзя заниматься спортом, испытывая жажду. Правда или нет, не знаю, но пот с неё всегда течет в три ручья.
 Обстановка мне на руку. Свет снаружи практически померк, тучи закрыли небосвод, а по крыше додзё забарабанили первые капли. Томо уже наверняка спешит под крышу, время! Палец давит на поршень шприца, игла которого направлена в открытое горлышко бутылки. Не имеющие цвета лекарства отправляются в тару. При попадании в организм через желудок они нисколько не ослабеют, просто подействуют на десять минут позже, а легкий анестетик избирательного действия парализует её вкусовые рецепторы, и не даст девочке заметить, что водичка непривычно горчит.
 — Аха-хах! — вырывается изо рта непроизвольный смешок, и я тут же закрываю его ладонью. Сердце замирает. По лбу градом катится пот: в глубине души я понимаю, что не просто так таскал с собой такой набор лекарств, что-то внутри давно планировало подобное. Или я действительно такой, и не стоит сваливать это на неведомые порывы? Черт. Не знаю. Я хотел Томоко, хотел, чтобы её гордыня хрустальным звоном рассыпалась в моих руках. Желание наброситься на девчонку было сильным, не менее сильным было и желание схлопотать удар молнии, прямо сейчас, чтобы он оборвал мои порочные терзания.
 Так, это уже не шутки, всё зашло слишком далеко. Дрожащие губы сами собой шептали:
 — Что же я делаю, блин! Нельзя! Надо вылить, вылить всё немедленно!
 Со стороны дверей раздались легкие шаги: если бы не любовь Томо к восточной обуви с деревянной подошвой, то вышло бы весьма неловко. А так, едва заслышав звук её поступи, я положил сосуд с водой на место и отскочил в центр зала. Прыжок, которому позавидовали бы даже ниндзя — преодолеть расстояние в несколько метров на секунду: стимулятор оказался сильнее, чем я думал.
 — Ты чего это? — Томоко прикрыла за собой двери. На мгновение в голосе девушки проскочила тень беспокойства, которая тут же сменилось привычной стервозностью. — Дышишь тяжело, уже и стоять без усилий не можешь? Господи, да что ты за тюфяк-то такой? А с виду гармонично развитое тело.
 — Да всё со мной нормально! — резко ответил я, для Томо это оказалось непривычным. Брови девчонки удивленно полезли наверх. Хорошо ещё, что тренировочная маска, пусть и частично, но скрывает моё лицо. — Давай, как всегда. Пари?
 — Ой, да ладно! — фыркнула сисястая сволочь, разуваясь у входа. Да, грудь у Томо третьего размера, или даже больше, слепить по её образу скульптуру — загляденье выйдет! Камень, во всяком случае, не будет вести себя, как скотина. Она неспешно экипировала свой тренировочный доспех, не надевая шлем, пару раз прокрутила в кисти бамбуковый синай. — Как будто ты хоть раз выиграл. Даже не хочу лишний раз языком шевелить, ради такой мелочи.
 — Ну, если ты боишься, то… — слегка охрипшим от волнения голосом я тупо брал её на слабо, с честными и открытыми людьми всегда так — много ума не надо, чтобы их перехитрить. Дело в том, что после каждой тренировки у нас стало традицией заключать пари: кто победит в спарринге, тот загадывает проигравшему желание. В ста битвах из ста побеждала Томо, и её классическим капризом была уборка всего додзё, которую я, как проигравший, обязан был выполнять. Такой нехитрый способ переложить на кого-то СВОИ обязанности пришелся заразе по душе. О, бедняга, твои глаза уже метают молнии, ты, как сильная, но упрямая дура, сама гонишь себя в ловушку. Держать эмоции под контролем, нельзя, чтобы жертва что-то заподозрила!
 — Я?! Боюсь?! Ха, да между нами годы упорных тренировок, я и в кошмарном сне не проиграю такому, как ты. Пари! Проигравший спарринг, исполняет ЛЮБОЕ желание победителя. Готов драить полы? В этот раз ещё и окна помоешь, — девочка мгновенно вернула на лицо маску превосходства. В момент, когда она потянулась к своей бутылке и сделала большой глоток, забарабанившее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Она пьет! Пьет! Томо утоляла жажду в спешке, и несколько капель прокатились по её нежной шее, оставляя влажные дорожки и исчезая между складками кимоно в районе груди. Она облизнулась, слегка нахмурившись и пожевав губами, но анестетик успел парализовать её вкусовые рецепторы раньше, чем она заподозрила неладное. Допив воду, спортсменка завязала волосы в пучок, надела шлем и демонстративно встала в стойку, которая опозорила бы и новичка. Она не воспринимает меня всерьёз, я так и вижу за решеткой шлема эту надменную улыбочку. — Давай, нападай. Кстати, я купила новую тряпку и швабру, как раз их и опробуешь.

Пояса верности или пояса целомудрия. XI-XVII вв.

Бля, пидоры медики - помогайте нахуй, т.к наши местные нихуя не могут.. Ни Илизарова, нихуя опознать не могут..

Походу жесть, ага?
Но, блять, в жести не увидит и никто и нихуя!
Короче, щас пост побудет пустым и я добавлю через 10 минут все фото.
Блять, кто меня ненавидит - давайте до следующего раза абаждем, на самом деле..