Порно история. "Сломленный синай" (гет, насилие, 18+)
Обыкновенный летний день, дело близится к вечеру. За окном додзё вовсю шумит ветер, поднимая в воздух сонмы пыли и сухой ветоши. Летняя жара в августе очень любит преподносить подобные сюрпризы, как правило, заканчивающиеся довольно быстро. Но не в этот раз. С погодой вообще что-то странное творится этим летом, даже цунами на Черном море прошлось, там чуть целый лагерь не смыло. Казалось бы, откуда в Черном море взяться настоящему цунами? Но нет же, было, вот только до берега почему-то не дошло. Нашумели тогда в инете видео очевидцев. Кто говорит — фотошоп, но что-то не верится: столько кадров с разных ракурсов… Да ладно, сейчас не об этом.
Додзё. Любят у нас громкие названия… халупа как халупа, одноэтажное здание на отшибе маленького городка, с деревянным паркетом и небольшими окнами, даже нормального татами не имеется, а нет же — додзё! Звучит гордо, во всяком случае, получше, чем сельская спортивная секция. Наверняка, весь сакральный смысл названия в том, что таким Макаром можно увеличить плату за занятия тут. Тренер человек практичный, всё, что можно, переделано под восточный стиль. На стенах иероглифы и портреты знаменитых мечников, во дворе каменный сад (тренер искренне утверждает, что КамАЗ щебенки, рассыпанной перед входом, — это он и есть).
Здесь в секции кендо занимались посменно, как любители, так и профи. Из-за моего жесткого графика работы в аптеке я просто не мог попасть сюда во время тренировок простых смертных, и приходил как раз вечером, на занятия спортивного резерва. Тренеру-то пофиг: клиент платит — да и пусть, а я нехило получал на орехи! Причем, что самое обидное, большинством спортсменов, занимавшихся в профессиональное время, являлись именно красивые девушки. Принадлежность к «слабому» полу никак не сказывалась на их способностях и сноровке в целом. Вот как, как может восемнадцатилетняя, не такая уж и грозная на вид, девчонка отпиздить деревянным мечом здорового меня? Оказалось, вполне может… Но ничего не поделаешь, надо. Мне необходимо заниматься чем-то подобным, а другого такого месте в провинции нет. Ха, сам становлюсь не лучше других, «провинции»… вещи надо называть своими именами. Село — оно и есть село.
Нет, я не мазохист. Дело в том, что не так давно я проходил плановую диспансеризацию (это когда раз в год доказываешь, что ты ещё не сдох), и коллеги поставили неутешительный диагноз — маниакальное расстройство личности, на это указывали все психологические тесты и снимки энцефалографа. Вот «здорово»! Я психически нестабилен. С таким диагнозом работать с людьми нельзя, но меня прикрыли, спасибо связям. У меня есть знакомый специалист, он-то и посоветовал средство от напасти, странное такое… Одно из возможных решений этой проблемы, как ни странно — спорт, с увеличением активного общения с людьми. Когда после суток дежурств в аптеке ты только и делаешь, что сидишь у экрана компьютера в полном одиночестве, неудивительно — шарики за ролики у любого могут заехать. Впрочем, лично я пока что не терял самоконтроль, хоть зачастую и ловя себя на мысли, что хочу… Да мало ли что хочу! Хочу прибить тех, кто меня раздражает, или спонтанно обнять молоденькую медсетричку из приемной. Спонтанные, импульсивные, животные порывы. В общем — КОШМАР! Сходить с ума, при этом оставаясь в своем уме, понимать, что желаешь страшного, стремиться — и при этом из последних сил противиться собственным навязчивым желаниям! Па-ра-докс. Мог бы и диссертацию написать по этому состоянию, так сказать, из первых уст, ха. Какая ирония!
— Ты ещё долго валяться будешь, ленивая жопа? — бодро раздался нахальный девичий голос. Высокая и безумно красивая девушка, облаченная в кимоно, хакама и защитную экипировку, включающую в себя тренировочные доспехи и шлем. Моя сегодняшняя спарринг-партнерша, как, в принципе, и всегда.
— Я, между прочим, на семь лет старше тебя, прояви хоть какое-то уважение, — кое-как поднимаюсь на ноги после встречи с деревянным полом, в такие моменты особенно сожалеешь об отсутствии мягкого татами. Уж больно хорошо она владеет синаем, и, пусть меч и бамбуковый, а на мне такой же тренировочный доспех, как и у неё… Больно! Особенно падать. Дамочка упряма, как стадо ослов, а превосходная физическая подготовка и множество наград с соревнований подняли её и без того не скромное эго практически до небес. Она выделялась даже на фоне остальных профессиональных мечниц нашего додзё.
— Возраст — это просто цифры, — фыркнула довольная зараза, опирая меч наконечником в пол и используя как трость. Просто цифры? Посмотрю, что она скажет через десять лет. — Мой дан выше твоего, намного выше твоего. Смирись. Формально, здесь в стенах додзё, я старше! А ты — всего лишь ленивый ученик, который за год занятий так и не смог ничего добиться! Так что буду бить тебя, когда захочу и сколько захочу.
— Я вообще не понимаю, почему ты тратишь на него время. Занимайся хоть иногда и с нами, Томо, — бросила ещё одна из занимающихся в зале девушек: её противница отдыхала, и у спортсменки нашлось время на болтовню. Формально, мою спарринг-партнершу звали Тамара, но она не особо любила своё имя, предпочитая, чтобы её звали на японский лад —
Томико, или просто Томо. — Потренировалась бы с деревянным чучелом, и то проку больше.
— Пока хозяин додзё — мой отец, я не могу позволить хоть кому-то здесь быть настолько слабым, — ответила моя противница, разминая шею. Что ж, сам виноват в таком отношении к моей персоне. Тяжело общаться с людьми, и по большей части я молчал на тренировках, девочки восприняли это как заносчивость и хамство. Молодые, глупые. А я ведь искренне восхищаюсь этими спортсменками, каждой! И не только восхищаюсь, если уж на то пошло. О, эти потные и горячие тела, эти вскрики с каждым ударом синая… Надо будет купить сегодня ещё тех мягких белых салфеток.
— Ладно, девочки, — Томо громко хлопнула в ладошки, привлекая внимание всех тренирующихся. В спортивном резерве не было никого несовершеннолетнего, они просто не выдержали бы такой темп и нагрузки. Однако даже они слишком увлекались на спаррингах и переставали следить за часами. Девочки, надо отдать им должное, быстро побросали свои дела и выстроились перед лидером. — На сегодня всё, все молодцы. Фух! — выдохнула Томико, снимая шлем, когда мы в зале остались только вдвоем. Остальные девицы быстро нырнули в раздевалку, пошумели душем, похлопали дверцами шкафчиков и дружной толпой ушли по делам. Глядя на эту стайку модных и стройных красоток, никому и в голову не придет, что они совсем недавно махали мечами, потные, как портовые грузчики. — Я медитировать. А ты пока готовься к индивидуальным тренировкам, в конце концов, раз уж продолжаешь заниматься в группе про, придерживайся планки. И вообще, будь благодарен, что я с тобой вожусь! Понятно!
— Спасибо. Я ценю, не сомневайся, — наедине мой голос звучал увереннее, и не так сухо. Получилось даже улыбнуться. Сейчас, когда мы вдвоем и давление толпы ослабло, было намного проще общаться с этой… Нет, ну стерва же! Она надо мной издевается, постоянно! Что же творится в моих мозгах? Темные волосы девушки, стоило ей снять шлем и резинку, длинным каскадом ниспадали почти до пояса, вместе с её серо-голубыми глазами, они заставляли сердце пропустить пару ударов. В голове пронеслись образы, как я кусаю её нежную кожу, вдыхая глубоко запах девушки, как она ёрзает, пытаясь вырваться их железного захвата, её тело дрожит, пока я наматываю эти прекрасные волосы на свой кулак…
Наваждение прошло так же внезапно, как и накатило. Мне нужно или выпить свои таблетки, или сбросить стресс по-другому, но тут это сделать не так просто. Тем временем Томо вышла из помещения во внутренний двор — медитировать, а на деле — просто перевести дух перед дополнительной тренировкой со мной: усталость ей не чужда, но упрямая гордячка в этом никогда не сознается.
Пользуясь отсутствием Томоко, я ужом проскальзываю в женскую раздевалку. За простой деревянной дверью — новый мир. О, это царство божественных запахов! В воздухе ещё витает теплый пар из душевых, где несколько минут назад голые девчонки смывали с себя пот, обтирая обнаженные тела под струями воды. Так же ощущается целый шлейф разнообразной парфюмерии: девочки есть девочки, даже если они дослужатся до высшего дана, за пределами додзё всё так же будут прихорашиваться. Воительницы в юбках, заводит.
Бесшумные шаги по плиточному полу. Полумрак комнаты. Свет падает лишь через пару небольших окон, закрытых матовой пленкой. Открываю один из стоящих в ряд шкафчиков, руки дрожат, разум обзывает меня последним извращенцем, но сердце бешено бьется в груди, а ладони тянутся к висящему там кимоно. Голод и гормоны, помноженные на психическую нестабильность, не позволяют мозгам нажать на тормоза. Да в конце концов! Кому от этого будет плохо, если девочки не узнают? Снимаю с вешалки ткань кимоно, которая недавно облегала юную спортсменку. Господи, оно ещё теплое! Даже слегка влажное от пота, ткань пропиталась запахом носившей её девочки. Подношу к лицу и буквально зарываюсь внутрь, глубокими глотками наслаждаясь ароматом девичьего тела. Надо хорошенько запомнить этот запах. А здесь трусики, она даже белье меняет перед занятиями, какая чистюля. Засосало под ложечкой, в тишине можно было услышать щебетание птиц во дворе и далекие гудки машин на сельской дороге. Волна возбуждения прошлась по телу, зарождаясь внизу живота, она смыла по пути все моральные преграды. Одна рука уже готовится лезть в тренировочные штаны, а вторая подносит влажные белые трусики к губам…
«Но ведь в этот раз всё может быть по-другому…» — вдруг закралась мысль из самых глубин сознания, из той части, которую не контролирует ни человеческий разум, ни оковы общества. Бессознательное, инстинкты и собственная тьма внутри взывали, соблазняли. И впервые, я им уступил. Уступил животному, которое дремлет в каждом человеке, как бы он это ни отрицал, за какими бы масками цивилизации не прятался. Зверь живет в каждом из нас. Ставни старомодных деревянных окон глухо стукнули: ветер и не собирался униматься. Надеюсь, он не нагонит туч, которые разразятся грозовым ливнем. Скоро закат. Зверь выл, требовательно. Сегодня я выиграю, Томо! Раньше, чем солнце зайдет за горизонт, ты будешь моей. По телу электрическим разрядом пробежала судорога, нервишки шалили.
Мгновенно вскакиваю на ноги: по подсчетам у меня осталось лишь пять минут, не более того. Сейчас Томоко переведет дыхание и начнет еженедельный ритуал моего обучения. Заметая следы, покидаю женскую раздевалку и захожу в мужскую. Дверца моего шкафчика с противным скрипом открывается (надо будет снова смазать), и наружу выплывает вместительная спортивная сумка. А в ней — да, вот оно! Работа фармацевтом — это конечно не сахар, но зато можно списывать себе разные сильнодействующие препараты. А что? По документом ампула упала и разбилась, мышка пробегала, хвостиком махнула и… Тьфу, мысли путаются. Не ровен час, хохотать начну без повода, или приплясывать. Остановись же, глупое тело, что ты делаешь! Но оно будто живет своей жизнью, я разбиваю ампулу с метаболическим стимулятором, рядом с которым мельдоний — это так, водичка. Голод и пару часов мышечной боли — приемлемая цена за допинг, многократно увеличивающий физическую силу.
Томоко — амазонка местного разлива. Сильная и телом, и духом, упрямая, как стадо ослов, наглая, постоянно меня третирующая, стервозная сучка. Но как мечница — сильнейшая, а додзё, может, даже покруче её папаши тренера будет, это я признаю. Напрямую мне не одолеть тренированную спортсменку. Ладно, была не была. Нашлись даже парочка шприцов и спиртовая салфетка. Перетягиваю предплечье собственным поясом от кимоно, закусывая его зубами. Жду, когда сосуды вздуются. Укол! Попадаю в вену с первого раза, практически в полумраке, и неразбавленное физраствором лекарство обжигает сосуд. Плевать. Плевать. Плевать! У меня сейчас только одна цель, а потом хоть трава не расти. В голове поселился странный шум, желание обладать девочкой стало доминирующим, сильнее голода, сильнее запретов. Сейчас, встань между мной и добычей хоть кто-нибудь, и я, не задумываясь ни секунды, вцеплюсь ему в глотку!
Следующими ломаю ампулы с сильным афродизиаком, анестетиком, а так же с моим собственным лекарством от судорог, ради которого и таскаю шприцы. Психическая нестабильность периодически выливалась в неконтролируемые ночные спазмы, вот и приходится иногда колоть себе миорелаксанты. Со временем, заказывая и смешивая новые и новые препараты, я открывал все границы их возможностей, подбирал наилучшие. Все лекарства мгновенно набираются в шприц, они не вступают в реакцию друг с другом, и смешивать их допустимо. Ампулы в сумку, надо будет их потом раскрошить и смыть в канализацию по-тихому. Стук-стук-стук — сердце стучит сильнее, кажется, что в додзё стало намного светлее, значит, лекарство начало действовать. Сосуды сетчатки расширилась, как, собственно, и по всему телу. Сейчас оно сжигает ресурсы с утроенной скоростью, но и работает тоже на пределе возможностей. Сжимаю кулак на рукояти синая, отчетливо улавливая, как трещит бамбуковая древесина. Тело стало подобно перышку, намного легче привычного, дыхание участилось и стало горячим, в ушах пульсировало в такт сердцебиению. ДА!
Снова зал. Её пока нет. Как на пружинах, я на большой скорости, чуть ли не подпрыгивая пронесся по залу, в поисках… Вот она! Бутылочка с поилкой, полная простой питьевой воды. Томико всегда много пьет во время занятий, прочитала в каком-то восточном еженедельнике, что нельзя заниматься спортом, испытывая жажду. Правда или нет, не знаю, но пот с неё всегда течет в три ручья.
Обстановка мне на руку. Свет снаружи практически померк, тучи закрыли небосвод, а по крыше додзё забарабанили первые капли. Томо уже наверняка спешит под крышу, время! Палец давит на поршень шприца, игла которого направлена в открытое горлышко бутылки. Не имеющие цвета лекарства отправляются в тару. При попадании в организм через желудок они нисколько не ослабеют, просто подействуют на десять минут позже, а легкий анестетик избирательного действия парализует её вкусовые рецепторы, и не даст девочке заметить, что водичка непривычно горчит.
— Аха-хах! — вырывается изо рта непроизвольный смешок, и я тут же закрываю его ладонью. Сердце замирает. По лбу градом катится пот: в глубине души я понимаю, что не просто так таскал с собой такой набор лекарств, что-то внутри давно планировало подобное. Или я действительно такой, и не стоит сваливать это на неведомые порывы? Черт. Не знаю. Я хотел Томоко, хотел, чтобы её гордыня хрустальным звоном рассыпалась в моих руках. Желание наброситься на девчонку было сильным, не менее сильным было и желание схлопотать удар молнии, прямо сейчас, чтобы он оборвал мои порочные терзания.
Так, это уже не шутки, всё зашло слишком далеко. Дрожащие губы сами собой шептали:
— Что же я делаю, блин! Нельзя! Надо вылить, вылить всё немедленно!
Со стороны дверей раздались легкие шаги: если бы не любовь Томо к восточной обуви с деревянной подошвой, то вышло бы весьма неловко. А так, едва заслышав звук её поступи, я положил сосуд с водой на место и отскочил в центр зала. Прыжок, которому позавидовали бы даже ниндзя — преодолеть расстояние в несколько метров на секунду: стимулятор оказался сильнее, чем я думал.
— Ты чего это? — Томоко прикрыла за собой двери. На мгновение в голосе девушки проскочила тень беспокойства, которая тут же сменилось привычной стервозностью. — Дышишь тяжело, уже и стоять без усилий не можешь? Господи, да что ты за тюфяк-то такой? А с виду гармонично развитое тело.
— Да всё со мной нормально! — резко ответил я, для Томо это оказалось непривычным. Брови девчонки удивленно полезли наверх. Хорошо ещё, что тренировочная маска, пусть и частично, но скрывает моё лицо. — Давай, как всегда. Пари?
— Ой, да ладно! — фыркнула сисястая сволочь, разуваясь у входа. Да, грудь у Томо третьего размера, или даже больше, слепить по её образу скульптуру — загляденье выйдет! Камень, во всяком случае, не будет вести себя, как скотина. Она неспешно экипировала свой тренировочный доспех, не надевая шлем, пару раз прокрутила в кисти бамбуковый синай. — Как будто ты хоть раз выиграл. Даже не хочу лишний раз языком шевелить, ради такой мелочи.
— Ну, если ты боишься, то… — слегка охрипшим от волнения голосом я тупо брал её на слабо, с честными и открытыми людьми всегда так — много ума не надо, чтобы их перехитрить. Дело в том, что после каждой тренировки у нас стало традицией заключать пари: кто победит в спарринге, тот загадывает проигравшему желание. В ста битвах из ста побеждала Томо, и её классическим капризом была уборка всего додзё, которую я, как проигравший, обязан был выполнять. Такой нехитрый способ переложить на кого-то СВОИ обязанности пришелся заразе по душе. О, бедняга, твои глаза уже метают молнии, ты, как сильная, но упрямая дура, сама гонишь себя в ловушку. Держать эмоции под контролем, нельзя, чтобы жертва что-то заподозрила!
— Я?! Боюсь?! Ха, да между нами годы упорных тренировок, я и в кошмарном сне не проиграю такому, как ты. Пари! Проигравший спарринг, исполняет ЛЮБОЕ желание победителя. Готов драить полы? В этот раз ещё и окна помоешь, — девочка мгновенно вернула на лицо маску превосходства. В момент, когда она потянулась к своей бутылке и сделала большой глоток, забарабанившее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Она пьет! Пьет! Томо утоляла жажду в спешке, и несколько капель прокатились по её нежной шее, оставляя влажные дорожки и исчезая между складками кимоно в районе груди. Она облизнулась, слегка нахмурившись и пожевав губами, но анестетик успел парализовать её вкусовые рецепторы раньше, чем она заподозрила неладное. Допив воду, спортсменка завязала волосы в пучок, надела шлем и демонстративно встала в стойку, которая опозорила бы и новичка. Она не воспринимает меня всерьёз, я так и вижу за решеткой шлема эту надменную улыбочку. — Давай, нападай. Кстати, я купила новую тряпку и швабру, как раз их и опробуешь.
Подробнее
секретные разделы,скрытые разделы joyreactor,порно история,продолжение в комментах,Секретные Истории,Традиционно (СИ),Фетиш (СИ),Доминирование (СИ),БДСМ (СИ)
— Получай! — крик вырвался из горла против воли, обычно я тренировался молча. Поле зрения оставалось чистым лишь в центре, со всех сторон наползала красная пелена. Ноги распрямились резко, подобно натянутым до предела пружинам, они бросили моё тело вперед. Атака — и синай Томо блокирует выпад.
— Что за… — Удивляется спортсменка, когда обрушивающийся по прямой траектории бамбуковый меч заставляет её тело содрогнуться. Удар оказался настолько сильным, что девушка отступила на шаг, тратя все силы, чтобы удержать равновесие. Из-за этого у мечницы не осталось возможности контратаковать, что было её излюбленным приёмом на соревнованиях. — Ты сегодня прыткий. Так не хочешь убирать?
–Не забудь, Томо. Любое желание, — голос всё же выдал меня, прозвучав настолько глубоко и вкрадчиво, что любой бы насторожился. Спортсменка плавно перетекла из расслабленной стойки в полноценную боевую. Перехватив рукоять синая двумя руками, она сместила корпус, поворачиваясь ко мне боком. Мгновенно сориентировалась, в мастерстве я уступаю, но вес и природная сила мужчины дают преимущество в прямых атаках. Она ограничила мне поле для удара, а сама может изворачиваться сколько душе угодно. Могла бы и выстоять, Томо, но зелье уже течет по твоим жилам, с каждым вздохом, ты слабеешь… моя… ДОБЫЧА!
Блин. В голове становится пусто. Не к добру это, надо, себя, контроли… Вдох, глубокий и свободный, красная пелена перед глазами пульсирует в такт ударам сердца, чувствую, как по подбородку стекает слюна, а ладонь сжимает трещащую рукоятку меча.
— А-ха-ха, а-ха-ха-ха! — полубезумный смех, вырвавшийся из моего горла, казалось, заставит девочку убежать сломя голову, но нет. Гордость и уверенность в своей силе сыграли с Томоко злую шутку. А я окончательно съехал с катушек. Перехватив синай, мчусь вперед, избегая метнувшийся мне в лицо бамбуковый клинок, я бил, бил и бил. Бил и бил, без остановки, срывая мышцы, чувствуя, как горят легкие, и колет в боку.
— Да что с тобой сегодня?! — она не пропустила ни один удар, парируя их настолько мастерски, что можно залюбоваться, но руки Томо уже дрожали, а колени подгибались. Она схватилась рукой за голову, не разрывая дистанцию. Мы близко, всего каких-то два шага разделяют нас. Я не спешу, как не спешит змея, её яд уже окутывает жертву. Глаза девушки продолжали гордо смотреть, просвечивая сквозь решетку шлема, но веки уже смыкались. Тело расслаблялось под действием релаксанта, создавая подобие сильной утренней слабости, когда мозг уже бодрствует, а руки и ноги не слушаются. Афродизиак тоже начинает действовать, это видно по испарине у неё на лице и красному носу. Возбуждающее вещество заставляет кровь приливать к половым органам, и девочка уже наверняка подмочила трусики.
— Ничего особенного, — связать что-либо длиннее двух слов не получалось, стимулятор мешал адекватно мыслить. Перемудрил я, хватило бы и чего-то одного. — Готова проиграть?
— Не дождешься! — собрав последние силы, девочка упрямо держалась на ногах, пусть и раскорячив непослушные ноги, отчего её ощутимо носило в стороны. В голосе девочки, которую впервые подвело годами тренированное тело, зазвучала паника. Она всё понимает, понимает, что я пожелаю, если… Когда! Когда выиграю! Это чувство только сильнее возбудило меня. Внизу живота сладко заныло, тело реагировало на выброс гормонов, открывая второе дыхание. А Томо всё сопротивлялась. — Я не проиграю, ни за что!
— Уже проиграла! — Выпад. Простой прямой удар сверху-вниз, ослабшая девчонка вскинула синай в защитную позицию, но, в последний момент, практически выворачивая суставы и развернувшись на месте, я перевожу атаку в боковой рубящий удар, и выбиваю из легких Томо воздух. Доспех защитил от сокрушительного удара, погасив большую его часть. Однако, пользуясь замешательством противницы, я быстро обозначил безукоризненный укол в голову.
— Как? К-как? — девочка зашаталась и упала на колени. Снимая шлем, она неверяще смотрела в пустоту. Лоб в испарине, глаза полны непонимания и какой-то детской обиды, на мгновение в моей душе шевельнулась жалость, но тут же оказалась смыта другими, гораздо более сильными, пусть и низменными инстинктами. Томоко ощутимо шатало, её руки и ноги мелко подрагивали от нервов и действия релаксанта, а кожа юной девочки обливалась потом.
— Пари. Я вправе потребовать что угодно, так? — напомнил я малышке, присаживась рядом с ней на корточки. Хотя, нужды в напоминаниях особой нет, слишком она гордая, скорее свой синай съест, чем нарушит слово, да и афродизиак способствует раскрепощению, она возбуждена, хочет того или нет.
— Н-нет. Ты не мог победить, не мог. Просто не мог… — она бормотала и попробовала отползти от меня, пока я обходил девочку, чтобы закрыть входную дверь на засов. Сегодня никто не помешает нам. Тяжело дыша, Томо посмотрела прямо мне в глаза, пришлось даже оторваться от зрелища её вздымающихся грудей. Ни страха, ни смирения её лицо не выражало. Загнанная в угол львица, сильная, волевая и гордая. Черт, как же это… Заводит!
— Думаю, ты уже догадалась, что я пожелаю? Верно! Томоко умная девочка, — я бросил на пол меч, а следом за ним полетели доспех и шлем, гулко ударив по деревянному полу. Распахнул и скинул кимоно, оставшись в одних только хакама и обуви. Кожа обрадовалась свежему воздуху: всё же пришлось попотеть, чтобы одолеть мечницу. Говорил я тихо, но твердо, не отрывая взгляда от зрачков Томо, словно гипнотизируя её. — Секс! Я хочу тебя. Сегодня. Прямо сейчас!
— Животное! — скорчила гримасу спортсменка, пытаясь встать на ноги, и с изумлением замечая, что мышцы её не слушаются. Гормоны бурлили в моей крови, эрекцию уже не скрывали даже штаны, именно этот бугорок удостоился столь нелестного комментария со стороны наглой сучки. Однако она не отрывала от меня глаз. — Какое же ты животное. Озабоченный кусок…
— Заткнись! — рывок вперед, и левая рука смыкается на её горле, слегка придушивая девчонку. Замечаю, как под моей кожей вздулись вены, все, от мельчайших до самых больших, а могут и лопнуть, стоило рассчитать дозу поточнее. — Ты проиграла, Томоко, а проигравший исполняет желание победителя, так было всегда между нами, и так будет теперь!
— Х-хорошо. Кхах. — Закашлялась она, стоило ослабить хватку, как атлетка вцепилась своими ладонями в мои руки и попыталась их оторвать. Но куда там — лекарство сделало её слабой и беспомощной, сейчас она не львица, а безобидный котенок. Из глаз жертвы брызнули злые, безмолвные слезы. Воля воительницы не позволяла ей хныкать, но по щекам всё равно бежали непрошенные мокрые капли. — Чтоб тебя! Ладно, ненавижу, твоя взяла, делай что хочешь.
Вот и отлично, впиваюсь в чувственные, приоткрытые губы, от которых не мог оторвать внимание последние несколько минут, слегка солоноватые от слёз. Томо дрогнула, инстинктивно пытаясь отстраниться от неожиданной напасти, но я крепко держал взмокшую шею одной рукой, попутно освобождая её тело от доспеха. Пальцы дрожали, но, спустя несколько минут, я справился с застежками тренировочного доспеха девушки, и он плавно сполз вниз. Всё это время поцелуй не прерывался, я страстно напирал, позабыв обо всем на свете, за что и поплатился. Боль пришла внезапно, она пронзила мою нижнюю губу подобно росчерку лезвия.
— Томоко, — сурово сказал я, вытирая губы. На руках остались следы крови, а девочка смотрела на меня так, будто впервые увидела. Боль прошла так же внезапно, как и появилась, кровь под действием стимулятора сворачивалась в разы быстрее. Рука поднялась, готовясь отвесить сучке хорошую оплеуху, а девочка покорно зажмурилась… но я не стал бить. Остатки человечности не желали травмировать беззащитную малышку. Вместо этого, я погладил мокрые волосы мечницы, заодно разрывая оплетающую их резинку. Освободившиеся локоны темным водопадом рассыпались по плечам атлетки, убирая их, я попутно сбросил с Томо кимоно, под которым оказалась голая грудь, без лифчика или даже утяжек, которыми иногда пользовались другие девочки в додзё. — Будь послушной и не кусайся, а иначе я укушу тебя в ответ.
Голос становился всё более хриплым и глубоким, в нем появлялись пугающие рычащие нотки. Я слегка надавил на болевую точку в области ключицы, приводя зависшую малышку в себя, она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но мой палец прикрыл влажные губы девушки.
— Тихо. Всё хорошо. Расслабься. Я тебя не обижу, — сладкие речи обволакивали успокаивающими фразами одурманенную афродизиаком девочку, зрительный контакт не прерывался, пока мои ладони массирующими движениями ласкали её груди, уделяя особое внимание стоящим торчком соскам. — Тело не будет тебе врать, прислушайся к нему. Просто перестань бороться, просто закрой глаза.
Томоко окончательно поплыла, она приоткрыла рот, продемонстрировав свои белоснежные зубки, и закатила глаза. Лицо обдало теплым дыханием девушки, от которого по спине пробежали мурашки. Томо… Обнимаю её, прижимая к себе горячее потное тело спортсменки, только-только выступивший пот, он передавал весь аромат и феромоны своей хозяйки. Молодое, гибкое и сильное тело, один вид подтянутой фигуры, плоского живота и упругих бедер заставлял низ живота ныть, а эрекция стала сопровождаться болью — так всё моё естество желало сейчас оказаться в этой стерве.
Надавливая на плечи девушки, укладываю её на пол, спиной прямо на собственное кимоно. Провожу языком по нежной шее, причем не кончиком, а максимально высунув его наружу, слизываю капельки чуть солоноватого пота, как деликатес. Она напряжена. Дыхание Томо сбивается, щеки покрывает румянец. Моя ладонь у неё на груди, ощущает учащенные удары трепетного сердца. Вторая рука развязывает узел штанов Томо. Чтобы стянуть с мечницы хакама, пришлось приподнимать её бедра.
— Не надо грубости, — глухо прошептала зажатая подо мной девочка. — Я сама.
Она сняла штаны, и кучка черной ткани осталась сиротливо лежать в сторонке. Вот это сюрприз! Я, конечно, знал, что она копирует восток во всём, но носить подвязку вместо трусов?! Сдавленно застонав от обуревавших чувств, я запустил туда руку. Прямо под белую ткань нижней повязки. Мокро. Пальцы сразу же ощутили пропитавшую импровизированные трусики влагу, которая возле самого нежного места становилась скользкой. Афродизиак и её щекотливое положение спровоцировали обильную течку.
— Там грязно. Прекрати, пожалуйста… — бедная девочка не могла нормально шевелиться, с трудом прикрывая слезящиеся глаза. Вцепившись одной рукой в лежащую рядом рукоять бамбукового синая, она едва слышно всхлипывала. Попыток ударить меня руками или мечом Томо не предпринимала — то ли не могла из-за релаксанта, то ли не решалась нарушить это глупое пари, хотя, оно глупое для меня, а для неё честь и верность слову превыше всего, а может, обе причины сразу.
— Глупости. Ты прекрасна. — Несмотря на характер, она и правда просто нереально красивая девочка. Тем более, что перед тренировками, что после, девочки принимают горячий душ, а свежий пот — это лишь изюминка в общей палитре их естественной красоты.
Мои пальцы начинают ласкать её ТАМ. Медленные, круговые массирующие движения, я касаюсь влажной и теплой плоти самыми подушечками пальцев, а губами впиваюсь в мягкую грудь. Язык ощущает, как напряжены сосочки, а сама грудь податливо пружинит при каждом посасывающем движении. В одежде она казалась меньше, такая приятная на ощупь, очень теплая, почти горячая, после всех этих физических нагрузок.
— Ты… — Томо осеклась, не сумев сформулировать предложение, она лишь положила ладонь мне на голову, и крепко ухватилась за волосы. Ласки достигали цели.
Атлетка закусила нижнюю губу, сдерживая стоны, пока мои пальцы исследовали только самое начало её потаенного местечка. Губы тем временем становились требовательнее, я слегка покусывал груди напряженной малышки, едва сдерживаясь, чтобы не впиться в эту великолепную фигурку зубами. О, она сводила с ума! Каждым своим сдавленным стоном, каждым движением, каждой порой на нежной коже. Сиськи воительницы под языком ощущались как нежный и мягкий крем, покрытый капельками влаги. Пусть она больше не двигалась, скованная моим телом, но от выпитого, а так же от чувства стыда, Томо продолжала покрываться бисеринками пота. Ох, чую, что зарабатываю себе натуральный фетиш на этот потрясающий на вкус секрет! Даже мои ладони, которыми я гладил свою жертву, сейчас были мокрыми от её пота.
— Да-а-а-а… Это то, что нужно… — я зарылся в мокрые волосы и глубоко вдохнул их аромат, наполнившаяся воздухом грудная клетка сильнее придавила девочку к полу, выбивая из неё ещё один стон. Мы соприкасались, и близость столь желанной девушки пьянила, возбуждала. На Томоко же действовал препарат: в самом нежном месте мои пальцы ощутили несколько слабых сокращений, сопровождающихся новой смазкой. Она готова, ласки и лекарство сделали своё дело. Сейчас член войдет туда, как раскаленный нож в мягкое масло.
— Давай посмотрим, что ты прячешь здесь, бой-девочка, — повязка снималась довольно легко, а под ней прятался аккуратно выбритый лобок, ни единого волоска на теле. Либо они мешают заниматься спортом, либо Томо элементарно предпочитает ходить гладкой. Чувства полностью вытеснили разум, как одержимый, я обнял девочку, захватывая в плен её губы. Рука с зажатой в ней ещё теплой повязкой, дернулась, отбрасывая ненужный кусок ткани. Попутно оказалась на полу и наша обувь.
Томоко молча лежала на кимоно, полуприкрыв глаза и томно вздыхая. Слезы перестали течь из глаз, а сам взгляд девушки становился всё менее осмысленным, как у пьяной. Обхватив ладонями довольно хрупкие лодыжки, я массирующими движениями, стал мять её ступни. Из груди Томоко вырвался сладострастный стон, когда суставы под моими пальцами податливо захрустели. Девочка тут же отвернулась от меня, сделав вид, что это не она тут получает наслаждение. Ха, сейчас посмотрим, надолго ли хватит остатков твоего упрямства!
Душа разрывалась между желанием растянуть удовольствие и не менее сильным желанием раздвинуть эти великолепные ноги и страстно трахнуть их хозяйку. Мой язык медленно прошелся по пальцам её ног, которые Томо стыдливо поджала, стоило только их коснуться. Не думал, что однажды во мне проснется фетишист, но глядя на эти аккуратные чистые пальчики, так и хотелось их лизнуть. Вообще, меня обуяла непреодолимая тяга трогать, гладить, облизывать, кусать и нюхать её подрагивающее тело. Теплые влажные пальцы, с аккуратно постриженными ноготками, язык проходил между ними, не чувствуя никаких шероховатостей или неприятного вкуса. Только нежная, влажная кожа.
— Что т-ты тво-ри-шь… — тихо пискнула Томоко, закрывая ладонями вспыхнувшее до корней волос лицо. Миг — и пальцы немного расходятся, и между ними появляются смущенные серо-голубые глаза. Голая грудь спортсменки часто вздымалась от волнения и возбуждения, а промежность блестела, обильно увлажненная природной смазкой. В тишине додзё раздавались лишь звуки нашего дыхания и приглушенные стоны Томо.
— Я? Наслаждаюсь, — прозвучал честный ответ. Галантно придерживая пятку девчонки, я коснулся губами её лодыжки, оставляя на ней легкий поцелуй, затем выше, выше, ещё выше. Я приближался к лежащей навзничь атлетке, которая снова напряглась, когда поцелуи дошли до внутренней поверхности её бедер. Запах возбужденной спортсменки становился невыносимо одурманивающим, я обхватил обе её ножки у самого основания, мешая мечнице их сомкнуть, да и не особо стараться-то пришлось, релаксант не оставил ей сил.
Поглаживая бедра девушки и тем самым пытаясь её успокоить, целую уже более настойчиво, оставляя на коже плоского живота красные отметины. Поцелуи ниже пупка, сбоку, чуть выше, тонкая талия, идеальные изгибы. Засос в области декольте, одновременно поддерживаю ладонями попку девушки, впиваясь в губы. Томоко растаяла и как-то ласково обмякла, когда мой язык начал ласкать её. Губы и розовый язычок девушки тоже двигались, отвечая на поцелуй. Томоко ёрзала, шевелила бедрами, прекрасно зная, что я навалился на неё всем весом и деваться ей некуда. В конце концов, я прижался к ней максимально близко, чувствуя, как голая, мокрая от пота, грудь девушки прижимается ко мне. Расставив колени в стороны и тем самым раздвигая ноги Томоко, я посмотрел ей прямо в лицо, ожидая презрения или злобы, но встретил лишь странную мягкость во взгляде.
— Томоко, — прошептал я, наклоняясь к покрасневшему ушку, её имя, когда колом стоявший член, пробив нежную преграду, вошел в девочку. Внутри неё было узко, Томо сжалась от неожиданности и боли. Я не спешил, наслаждаясь тем чувством, как податливая, сочащаяся смазкой, девочка обхватывает меня, зажимая и даря экстаз. Повинуясь спонтанному порыву, погладил её по голове. — Не бойся, девочка, я тебя не обижу. Расслабься.
Конечно, странно говорить такие слова, после всего, что я с ней сейчас сделал, но мечница вроде успокоилась. Девочка Томоко немного ослабила хватку, и я начал медленно-медленно двигаться, подавляя звериное желание начать долбить как отбойный молоток, высунув набок язык от усердия. Что странно, с утолением сексуального голода ко мне возвращалась адекватность и нормальное восприятие. Чувство трепещущего женского тела в моих руках насыщало, казалось, саму душу. Правда, вместе с разумом приходило полное понимание того, что я натворил. Это же натуральное изнасилование!
Не спеша, вот так, не прерывая движения, покрываю поцелуями шею атлетки, оставляя на гладкой коже следы засосов. Томоко уже не сопротивляется, даже для вида. Она широко раздвинула ноги и отдалась мне без остатка. Я приподнял её ноги, так, что упругие гладкие икры оказались на моих плечах, и начал ускорять темп. Главное — правильно дышать, никогда бы не подумал, что азы выносливости, которым меня сама Томо и учила, будут использованы вот так вот. Поддерживая средний темп, я продолжал двигать бедрами, фрикция за фрикцией, маятникообразные ритмичные движения. Влагалище девочки текло и поддерживало тонус, внутри неё было просто волшебно. Я сейчас кончу прямо в неё, и будь что будет!
— Ты чего? — удивленно спросил я у девушки, когда почувствовал ощутимый толчок на плечах.
— Раз уж делаешь со мной такое, то не томи! Двигайся быстрее! — сказала она уже более уверенно, но, тем не менее, с краской стыда на лице. Даже кончик её носа красовался ярко-алым цветом. Только сейчас я заметил, что девушка, а точнее, уже женщина, нетерпеливо подмахивает ногами, обхватив ладонями мою спину. Блин! Прямо как в том анекдоте: «И когда она забралась на него сверху, маньяк понял, что изнасилование у него как-то не задалось».
— Тогда держись, — практически опустившись на неё лежа, я приподнялся и начал наращивать темп, сбивая дыхания, чувствуя, как тело Томо реагирует на каждый толчок. Раз за разом, быстрее, быстрее. Да!
Груди Томоко дергались вверх-вниз, отвечая на амплитуду. Кимоно, служившее нам ковриком, смялось в неравномерную кучу. Глаза девочки закатились наверх, так, что были видны только белки и самый край радужки. Её ресницы подрагивали, а рот открылся в немом крике, когда оргазм накрыл нас с головой. Как извержение, он прошелся по моему телу, впрыскивая в Томоко сперму, струю за струёй. Ситуацию подогревало ещё то, что от оргазма девочка сокращалась там, буквально выжимая меня. На этот раз стискивать зубу пришлось мне, иначе крик услышат за километр минимум.
Руки девочки бессильно упали на пол, а сама она, лежа с раздвинутыми ногами, глубоко и часто дышала, как после долгой пробежки. Закрыв глаза и максимально расслабившись, Томоко не проронила ни слова, хотя, подозреваю, что внутри неё кипели чувства. Возможно, не самые положительные ко мне…
Два дня спустя.
— Может, не надо? — осторожно попросил я, стоя напротив Томоко. Девочка уже заносила свой синай, наверняка прикидывая, можно ли меня убить бамбуковым мечом. Если честно, возвращаясь домой после прошлого занятия, я ждал наряд ОМОНа. Но девочка никому не рассказала о случившемся.
— Надо-надо, — сурово прошипела мечница, поправляя тренировочный доспех и взмахнув перед собой синаем. Все остальные уже разошлись по домам, и настало время традиционного пари. Мда. Меня сегодня будут бить, может, даже ногами, и плевать она хотела на все эти спортивные правила и этику. — Или ты уже забыл, что со мной сделал?
— Ладно, мсти на здоровье, — обреченно вздохнув, я приготовился к боли, но, тем не менее, встал в боевую стойку. Пусть она и искуснее в технике владения мечом, сдаваться без боя я не стану. В конце концов, получу, что заслужил. После того случая я места себе не находил, то со сладкой дрожью вспоминая нашу близость, то желая себя прикончить от чувства накатывающего стыда.
— О, поверь, сейчас тебе мало не покажется! — вскрикнула Томоко, бросаясь вперед. В ответ на мою запоздавшую защиту, девочка выронила синай, и коснулась головой навершия моего меча. Скидывая шлем, она улыбнулась, и с искренним недоумением в голосе произнесла. — Проиграла, ну надо же.
Приоткрытые губы подались мне на встречу, и тепло объятий милой девушки потоком хлынуло в одинокую душу.
А ещё вопрос как кендоиста: всмысле ткнуть мечём в шлем? Нужножеж по голове фигануть, чтоб засчиталось! Какой смысл в сетку тыкать?