Раздвинула пальцами

Помни, что демоны мстительны...

Стрелка

— Черт возьми! Вот Чер-рт! — рычала она!

Весь день был на нервяке и я все ждал, когда же последует та искра, что разорвет пороховой погреб. Взрыв произошел. Ольга рвала и метала!

— Я этого Степанова порву, попадись он мне, сукин сын, за что только шеф ему премию платит! Элементарные вещи сделать не может!

— Ольга Владимировна, что случилось? — Я был как всегда невозмутим (наверное, потому и продержался гораздо дольше своих предшественников в должности замначальника отдела, начальником которого и была Ольга).

Я стойко выдержал ее яростный взгляд, который тут же немного угас (странное дело, но Ольга никогда не повышала на меня голос) и выпалила:

— Я колготки порвала. На самом видном месте. А у меня через пять минут встреча с итальянцами. Что делать?

— А Степанов причем?

— А кто еще должен следить, чтоб из стола щепки и гвозди не торчали, разве не главный инженер? — Она снова начала закипать, и я поспешил перевести разговор с бедолаги Степанова на решение проблемы.

— Думаю, я мог бы помочь.

Я перевел взгляд на причину гнева моей начальницы. На левой ноге, чуть выше колена, широкой полосой, словно царапина зияла на черном капроне немаленькая стрелка, идущая вдоль стройного бедра. Такую под коротким подолом Ольгиной юбки не спрячешь, как ни пытайся. Женщина беспомощно водила красивыми ухоженными пальцами вдоль стрелки, лихорадочно пытаясь придумать, что можно сделать.

— Я могу помочь, — повторил я.

— Даже если ты слетаешь на реактивном самолете в ближайший магазин и вернешься, все равно не успеешь.

Я выдвинул нижний ящик моего стола и выудив из-под папок с бумагами пакет, протянул Ольге.

— Вот. Держите. Размер подойти должен. Только... только там... это чулки!

Начальница медленно перевела недоумённый взгляд с протянутого ей пакета, на которой красовалась белокурая полуголая красотка в одних чулках, и с интересом и вопросом посмотрела мне в глаза.

— Не, не, не! Я не маньяк. Не подумайте. Просто купил в подарок своей девушке на 8 марта, а накануне поругался с ней. Вот и не востребован оказался подарок.

Ольга быстро перевела взгляд на маленькие золотые часики на руке.

— Черт! Три минуты! Я в туалет, — сорвалась она с места, выхватив из моих рук упаковку с черными чулками.

Не успел я перевести дух, как вернулась Ольга с ошалелым взором и все еще в рваных колготках.

Немой вопрос застыл на моем лице, а она уже командовала:

— Запирай дверь. Там занято. Ждать некогда.

Пока я запирал замок и возвращался на свое место, Ольга уже успела снять сапоги и сидя стягивала рваные колготки. Проходя мимо, краем глаза я обратил внимание на шикарные стройные гладкие ножки с ровными рядами аккуратных пальчиков с накрашенными ноготками. Судорожно разорвав упаковку Ольга тут же принялась надевать чулки. Эх, хотелось мне напрямую наблюдать это действо, да постеснялся, смутился (не буду же я пялиться на то, как моя начальница чулки в кабинете надевает), лишь украдкой подглядел краем глаза, да и то больше домыслил, чем увидел. Но увиденное очень меня взволновало, а дальше пришлось делать вид, что увлечённо что-то делаю в мониторе, хотя мысли мои витали в двух метрах правее.

Ольга очень быстро справилась с задачей и спустя минуту, одергивая юбку, она уже выходила из кабинета, покачивая бедрами.

Я остался один и попытался привести мысли в порядок. В штанах тяжелой штангой пульсировал член.

Перед глазами все еще стояли покачивающиеся бедра и ягодицы выходящей из кабинета начальницы. Стройные ножки, обтянутые тончайшей паутинкой капроновых чулок.

В холдинг я устроился с полгода назад. Был определен к Ольге в отдел, через пару месяцев прошел испытательный срок и был переведен на должность заместителя начальника отдела, то бишь Ольги. Но не про меня речь. Ольга трудилась уже пятый год. Типичная бизнесвумен, в свои 29 была до сих пор не замужем, без детей, и почти все время проводила на работе. Стервозный характер и обалденная фигурка — примерно так можно ее описать в двух словах. Всегда аккуратна, одета с иголочки, но не вычурно: белоснежная блузка и короткая юбка темных тонов, не до безобразия короткая, но коротка достаточно, чтоб максимально показать свои шикарные стройные ноги. Упругая грудь, до упора натягивающая блузку в районе 3—4 пуговицы и норовящая вот-вот с треском ее распахнуть. Черные волосы всегда зачесаны и убраны в аккуратный хвост или тугую косу. Холодные голубые глаза, длинные ресницы, аккуратные брови и легкий румянец на бледной коже. Ольга имела крупную, сбитую фигуру при росте 178 см и выглядела очень впечатляюще! Ее аккуратные тонкие пальцы зачастую, во время совещания или важной беседы, неторопливо вращали остро отточенный карандаш, и этот ловкий танец карандаша между красивых пальцев завораживал взор. Тонкий аромат парижских духов не был никогда навязчивым, а из украшений она отдавала предпочтение только золотому браслету-часиками.

Когда же Ольга бывала в гневе, то от ее испепеляющего взгляда смело можно было подкуривать дорогие сигары! В такие моменты к ней боялись заходить даже замы гендиректора, дядечки в два раза старше ее, ездящие на джипе с охраной и многое повидавшие на своем веку. А я вот как-то сразу поладил с ней в профессиональном плане. То ли сказался опыт службы в армии, то ли разница в возрасте, а может и какие другие мои качества, об этом я Ольгу никогда не спрашивал. Начальница ценила мою работу, мой нестандартный подход к решению задач, нередко спрашивала совета и обращалась за помощью. Одним словом, чувствовала полную поддержку своего зама.

Я порой задумывался, какова Ольга в постели, не буду лукавить меня привлекала ее фигура, ее темперамент, но думаю, такие мысли посещают всех мужчин, едва рядом оказывается симпатичная девушка. Задумывался, но не более того. Во-первых, у меня была (до недавнего времени) девушка, а во-вторых Ольга не допускала панибратства и вообще посылов какого-либо общения вне работы или на нерабочие темы. Посему мысли мои были не более чем обычные сексуальные фантазии взрослого мужика.

Размышления об Ольге и ее стройных ножках в чулках не давали сосредоточиться на работе, и я попросту бездельничал, коротая служебное время и лазая по соцсетям в ожидании возвращения начальницы.

Ольга вернулась с совещания спустя часа три с половиной. Выглядела она веселой, да собственно и была немного подшафе. Встречи с иностранными партнерами обычно заканчивались небольшим фуршетом для приближенных, а Ольга, как начальник отдела и ценимый руководством специалист, в этот круг входила.

С шумом приземлилась брошенная на ее стол папка.

— Все! Контракт подписан на выгодных нам условиях. Мы молодцы! И кстати, Савельев, — (когда Ольга фамильярничала, это обозначало ее особо-доверительное отношение ко мне), — большое спасибо! Ты сегодня очень меня выручил! — Она уселась на край своего стола напротив меня и закинула ногу на ногу, от чего и так короткая юбка задралась еще выше, оголив край широкой резинки на чулках, но женщина даже не обратила на это внимания и не попыталась одёрнуть подол. Она сидела, уставившись в бумаги на моем столе, и машинально наматывала и разматывала резинку для волос на указательный палец. Волосы ее в кои-то веки были распущены, и струящимся черным каскадом спадали с плеч за спину.

— Это здорово, что у тебя чулки нашлись. Надо взять на заметку, иметь с собой про запас. А чулочки классные, давно я такое не носила, как-то и не додумалась сама до этого. Повезло твоей подружке, — тут она подняла голову и посмотрела мне в глаза. В ее взгляде мелькали искорки. — Хорошие подарки ей делаешь. Я завтра такие же куплю и тебе верну. Подари ей обязательно!

— Да не стоит, Ольга Владимировна. Мы пока как-то... в «разводе» временно. Так что не нужно покупать. Носите.

— Ну нет, правда классные, — она провела ладонями по своей ножке от чего подол юбки приподнялся еще на пару сантиметров, — тонкие такие, нежные!

А я тем временем не упустил свой шанс полюбоваться ее стройными коленями и бедрами. Член в штанах набух и отяжелел от желания.

Ольга сменила позу в которой сидела и ничуть не смущаясь, опустила вторую ногу на стол, оставив бедра немного раздвинутыми. Теперь уже юбка, задравшаяся еще выше, обнажала кружевные резинки обоих чулок, а между фривольно раздвинутых бедер, на фоне белокожих ножек чернело изысканное кружево нижнего белья.

— Мне таких подарков никогда не делали! — Продолжала она лепетать, изучая меня из-под длинных ресниц. А руки ее тем временем совсем уж недвусмысленно принялись подтягивать чулочки, ласково перебирая кружево резинки тонкими пальцами, и бесстыдно раздвинув ноги, Ольга манила меня непокрытой белизной обнажённых бедер.

Решив больше не строить из себя скромника и принимая правила игры я встал, не заботясь о том, что возбужденный член сейчас выделяется на брюках внушительным бугром, и сделав шаг был уже рядом с ней. Ольга раздвинула ноги еще шире, и едва я очутился в ее гавани, обхватила меня сзади сильными икрами и притянула к себе, тесно прижавшись ко мне низом живота. Склонившись над ее приоткрытыми губами, я на миг ощутил знакомый запах ее парфюма и горячее дыхание, сладковато пахнущее алкоголем. Ольга томно застонала, когда я начал целовать ее чувственные губы и ее острые коготки вцепились мне в спину через рубашку. Я ощутил на языке маслянистый привкус ее яркой помады, и обхватив сзади за волосы, крепко прижал к себе не переставая лобызать ее жадным ртом. Ольга постанывала, посасывая мои губы, и легонько терлась о мой бугор.

Мои руки с нервно подрагивающими пальцами отправились бесстыдно путешествовать по трепещущему женскому телу, пока губы и язык делали свое дело, жадно присосавшись к хмельным губкам Ольги. Я грубовато стиснул упругую грудь, до предела натянувшие тонкую ткань белой блузки и ощутив, как набухают под моими жадными пальцами ее соски, опустил руки ниже.

Ольга была права в отношении чулок, под моими ладонями ощущалась мягкая шелковистая ткань, обтягивающая упругие мышцы бедер и подчеркивая их изящную красоту. Кожа ног, не прикрытая чулками, была горячая и гладкая словно алебастр.

Прервав поцелуй, мы жадно дышали изучающе глядя друг другу в глаза. Ольга чуть ослабила свой хват ногами, и я немного отстранился от нее, протиснув между ее раздвинутых ног ладонь. Трусики на ней были такие тонкие, почти невесомые и насквозь мокрые от возбуждения. Мне это понравилось. Мое прикосновение к ней отразилось на женском лице разнообразной палитрой эмоций. Едва мои пальцы коснулись промежности, я провел ими вдоль безошибочно нащупанного под бельем раздвоения половых губ. Ольга вздрогнула, подавшись вперед, белоснежные зубы сильно закусили нижнюю губу, в глазах заплясали какие-то дикие огоньки, отражающие необузданное первобытное желание, из горла послышался протяжный стон.

Я надавил чуть сильней и провел еще раз, ощущая, как влага пропитывает тонкую ткань, оставаясь на пальцах. Ольга затрепетала, издавая сладострастные звуки. Я присел перед ней и отодвинул трусики в сторону. Мне открылись гладкие губки, напоминающие бледно розовые кораллы, к ним я и присосался, погрузив язык прямо в пучину женской страсти. Терпкий, интимный запах женщины вскружил мне голову, и отнюдь он не был неприятным или отталкивающим, а напротив, притягивал и будоражил. Язык умело исследовал нежные складки и углубления Ольги, от чего она прерывисто стонала, а тело ее трепетало, отбивая крупную дрожь. Увлекшись на какое-то время ласками, и ощущая, что женщина на грани оргазма, я резко убрал язык от очага дамского наслаждения и снова поднялся, выпрямившись и нависая над трепещущим и похотливым телом моей начальницы. Ее глаза в тот момент одновременно выражали ярость, дикость, безумие и обиду. Она негодовала, так внезапно и безрезультатно прерванной ласке, что я поспешил утешить ее, погрузив средний палец левой руки между губок и нащупав вход в ее пещерку. Я слегка надавил и с удивлением отметил, что палец погружается в девушку с большой натугой. Она оказалась очень узкой и тесной, и я на миг засомневался смогу ли я войти в нее традиционным способом, поместится ли в нее мой член. От проникновения Ольга заерзала на столе, поскуливая и с шумом втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. Я встретился с ней взглядом, глаза женщины буравили меня, словно пытаясь прожечь своей яростью и неудовлетворенностью. Она вздрагивала с каждым толчком пальца внутрь нее, но взгляд ее не смягчится.

— Может... ммм... может ты... трахнешь наконец... меня... членом. Или ты девушек... только пальцами... удовлетворяешь? — прошипела она низким тоном, но я не обратил на ее слова никакого внимания, слишком увлечен был массированием ее тугой дырочки, пытаясь хоть чуть разработать и растянуть ее тугие мышцы. Но Ольга на этом не успокоилась. Женщине, привыкшей повелевать и руководить, трудно смириться с тем, когда кто-то берет руководство на себя, оставляя ее на второстепенных ролях. Ольга, кажется, только сейчас вспомнила что она по отношению ко мне все еще начальник, и всегда должна указывать, что мне делать.

— Ты что, не слышишь, что я сказала? Я сказала, войди в меня! Ты...

Мой суровый взгляд ей в глаза заставил ее осечься, а мне очень не понравился ее тон. Слишком уж далеко все зашло, и я не собирался останавливаться и делать, что мне велят. Я оставил на время ее нижнюю часть и руками подвинулся выше. Проведя влажным пальцем по ее приоткрытым губам, я последовал ниже, по подбородку, вдоль шеи, пока палец не достиг раскрытого ворота белой блузки, расстегнутой сверху на пару пуговиц. Я сделал палец крючком, завел его за ткань, и потянул вниз, все это время изучающе глядя в синие глаза начальницы. Тонкая пуговица быстро отлетела, Ольга при этом удивленно моргнула, а мой палец уже тянул следующую, которая так же мигом оторвалась и отлетела в сторону, приземлившись где-то в углу кабинета. Затем еще одна пуговица, Ольга недоумевает:

— Ты... ты что?

Я схватился за полы ее блузки и резко дернул в стороны, оставшиеся пуговицы, оторвавшись, посыпались на пол словно горох. Полную упругую грудь поддерживал дорогой черный бюстгальтер, и я принялся грубо мять ее, то сжимая, то выпуская из ладоней. Ольга застонала, не то от боли, не то от страсти, а может от всего сразу и сменила гнев на милость:

— Ну возьми меня, пожалуйста, — залепетала она, — трахни меня, я не в силах больше терпеть... не могу больше, хочу тебя... возьми же меня сейчас...

— Потерпи! — попросил я с холодной улыбкой и склонился над ее грудями.

Я целовал белоснежную кожу ее груди, спускался ниже, целуя плоский живот и небольшое углубление, теребил языком горошинку пупка, прячущуюся словно жемчужинка в небольшой раковине. В порыве страсти я не захотел возится с трусиками и просто разорвал их взяв в руки в области резинки и потянув их в стороны. Трусики были настолько тонки, что порвать их оказалось не сложнее, чем разорвать газетный лист! И я склонился над трепещущей девушкой. Гладкий бугорок лобка, волоски на нем были удалены столь искусно, что казалось, будто они там никогда и не росли, раздваивался книзу, словно выдавливая из себя трепещущую и жаркую плоть. Я нежно раздвинул руками ее и погрузил язык, нащупывая эрегированный бугорок крохотного клитора. Едва я достиг его, как Ольга вскрикнула и словно приросла к моему языку. Если я переводил язык ниже, Ольга тянулась за ним все телом. Едва я отвел голову, как она протянула руки и взяв ее в ладони, настойчиво подтолкнула обратно. Я подчинился, но ненадолго. Член уже давно изнывал в тесных брюках и рвался на волю, чтоб тут же с натугой погрузиться в узенькое ущелье Ольги. Но если она снизойдет чтоб кроме этого поласкать меня ротиком, это тоже не останется без внимания. Я выпрямился, нервными движениями расстегивая застежку ремня, пуговицу, молнию. Резко стянул штаны и плавки до середины бедер, пульсирующий штырь с бордовой головкой был направлен аккурат между Ольгиных бедер. Женщина при всем этом замерла на миг, приподнявшись на локтях, и воззрилась на член с интересом и страхом. Мне даже на миг показалось, что она инстинктивно хотела свести ноги и захлопнуть пещерку от меня. Я не стану хвастать, что у меня слишком большой член. Обычных размеров, ну может чуть больше среднего. Но я не знаю точно, есть ли у Ольги партнер и давно ли у нее был секс с мужиком, но судя по тому, что норка ее совсем не разработана, это вызывало сомнения. И потому на фоне ее узенькой дырочки мой конец представлялся сущим гигантом! Поэтому я и старался так тщательно разработать, размять и увлажнить ее. Я провел по влажной киске членом, от чего женщина затрепетала и откинулась на стол. Я приставил влажную головку к входу и принялся аккуратно надавливать, пытаясь войти. Оля начала ерзать и стонать подо мной. Она явно спешила, проявляя нетерпение. Поначалу ничего не получилось. Я снова склонился над широко разведенными ногами обильно смочил слюной и снова начал растягивать стенки ее пещерки. Мне удалось погрузить в нее два пальца, от чего Ольга громко застонала и выгнулась дугой, думаю, ей было больно. Я решил вновь попробовать войти в нее, и если ничего не получится отказаться от обычного секса, чтоб не травмировать даму, а ограничиться оральными ласками. Я снова приставил член к ней и надавил, помогая пальцами одновременно раздвинуть ее плоть и протолкнуть мою головку. С натугой это удалось, и головка немного вошла в нее. Ольга снова начала нервничать, дергаться рывками навстречу мне, пытаясь засадить глубже, а когда ничего не вышло, сорвалась на мне:

— Ну ты хоть что-нибудь можешь? Трахнуть по-человечески не в силах! Только и способен тряпки на мне рвать... Да ты хоть знаешь, сколько это белье стоит? Ты и за три месяца столько не заработаешь. А блу...

Мне надоело слушать этот треп, который просто разозлил меня и я решил показать этой сучке, что не все измеряется только деньгами. Некоторые вещи толщиной члена, например. Я грубо, до синяков, стиснул ее бедра и буквально натянул ее на свой член издав при этом звериный рык. Ощущение было, словно член засунул в терновый куст и ободрал всю нежную плоть. Но останавливаться я и не думал. Назад член пошел легче, влагалище словно выталкивало его силой, но я не поддался и на пол пути решил вернуться, и на этот раз засадил в его еще глубже на пару сантиметров. Ольга визжала и орала так громко, что ее вопли были слышны по всему офису, благо время было нерабочее, а наши работники не большие любители задержаться на работе. Я остервенело трахал ее, постепенно наращивая темп, хотя поначалу не испытывал удовольствия, а только боль от резких погружений в очень тесную среду саднящим концом. Ярость моя не утихала и отпустив ее бедра я разорвал на Ольге лифчик по середине где крепятся чаши. Стесненные бугры грудей с благодарностью вывалились из плена и подхватили наш ритм фрикций подпрыгивая в так моим движениям. Грудь была красивая, упругая, с небольшими сосками, торчащими пунцовыми рожками. Я сжимал груди, оставляя на белой коже следы от пальцев, щипал соски, которые были тверды словно вишнёвые косточки. Все-таки тугие мышцы Ольги поддались моему напору, и киска ее стала чуть шире. Я уже вполне комфортно погружался в нее и выскальзывал, что также было благодаря соку что дарила Ольга, иными словами от секса Ольга текла как сучка. Я ощутил приближение оргазма и просто незамысловато спросил:

— Куда кончать?

Казалось до Ольги не сразу дошел смысл слов и встрепенувшись она вымученно пропищала:

— Не надо в меня. На животик...

Я выскользнул в последний момент и передвинул член ближе к животу девушки. Головка запульсировала выплескивая белые струйки, которые обильно забрызгали гладкую кожу живота и запачкали край юбки, которая задравшись, так и болталась у Ольги на животе.

— Спасибо! — Как-то странно и виновато поблагодарила меня Ольга.

Я убрал конец, застегнул брюки. Достал из шкафа бумажные полотенца и насухо вытер запачканное спермой тело девушки, не забыв промокнуть между ножек от чего Оля вздрогнула.

— Спасибо! — еще раз виноватым тоном произнесла Ольга.

— Стервой ты мне нравишься больше! — Ответил я, с вызовом глянув ей в глаза, где на миг вспыхнул и тут же погас гневный огонек. — Возбуждает! — пояснил я.

— Помоги лучше подняться, хам. — Ольга протянула мне руки, и я помог ей слезть со стола.

Выглядела она удручающе. Казалось не пострадали только чулки да юбка. Блузка без единой пуговицы, бюстгальтер разорван. Ольга стянула с одной ноги бесформенную тряпочку в которую превратились ее безумно дорогие трусики. Она одернула юбку, проведя ладонью по мокрым пятнам, но ничего не сказав мне, и стыдливо попыталась запахнуть блузку.

— Ольга... ты извини. Кажется, я переусердствовал... весь гардероб уничтожил... почти. — Настал мой черед извиняться.

— Мы об этом позже поговорим, — Ольга посмотрела мне в глаза и по-доброму улыбнулась. — Налей лучше выпить что-нибудь, Савельев. И... у тебя сигареты нет?

— Не курю, — напомнил я ей, — и Вам не советую!

Я накинул ей на плечи свой пиджак, и мы пошли в релакс-кабинет, где был диван, плазма, большой аквариум и минибар. Там иногда можно было отвлечься от трудовой рутины и расслабиться в неясном свете торшера.

Мы сидели на диване и потягивали коньяк. На столе стояла распечатанная коробка шоколадных конфет.

Ольга вальяжно закинула на меня свою стойкую ножку, не заботясь о юбке, снова задравшейся выше всяких приличий, и я поглаживал ее, ощущая под тоненьким капроном упругую горячую плоть, и снова возбуждаясь.

— Красивые чулки. Вернее, твои ножки в них. Просто шик.

— Да. Как подумаю, что с них то сегодня все и началось. Даже не с них, а с пресловутой стрелки на колготках.

Я припал к ней и мы страстно и неспешно поцеловались, наслаждаясь самим поцелуем, горячестью влажных губ, неистовых языков и виноградным привкусом коньяка.

Я ласкал набухшие бутоны ее грудей, перебирал пальцами, словно нежные лепестки ароматных пионов и Ольга сладко постанывала.

Потом снова пили. Молчали, глядя вглубь подводного мира в светящемся аквариуме.

— Я могу задать тебе один вопрос? — наконец прервала она свою задумчивость.

— Да.

— А у Вас с девушкой «развод»... надолго?

— Думаю, да.

— И у тебя никого сейчас нет?

— Ну, есть наметки. После сегодняшнего вечера. — Улыбнулся я ей.

— Чтож. Это хорошо. А то ты порвал мой самый дорогой комплект белья. Коллекционный. Мне его из Парижа привезли. И тебе теперь его долго отрабатывать придется, Володя! — при этом ее тонкие пальчики вмиг очутились у моей ширинки, и нащупав бугор члена легонько сжали его.

— Я могу прямо сейчас начать!

— Да? Ну что ж. Приступай-те!

— Ольга Владимировна. А вам целовали когда-нибудь ножки?

— Что? — С удивлением глянула она на меня. — Не поняла суть вопроса.

— Вопрос как вопрос. Вам целовали ноги?

— Нет. — Неуверенно протянула Оля, все еще недоумевая, куда я клоню.

Я опустился на пол. Расстегнул молнию и стянул сапожок с ее левой ноги. Затем с правой. Переместился вверх и поцеловал обнаженную кожу бедра прямо над кружевной резинкой. Затем отвернул резинку вниз и поцеловал бедро ниже (на белоснежной коже краснел отпечатавшийся узор от резинки). Отвернул чулок еще на пару сантиметров и вновь покрыл обнажившуюся кожу серией поцелуев. Под чулками Ольги мне открылась чудесная картина. Ее белоснежные бедра были усыпаны целыми созвездиями крохотных родинок, и я старался поцеловать каждую из них, скатывая чулок в ролик и перемещая по ноге все ниже.

На миг я поднял глаза и посмотрел на хозяйку этих божественных ножек. Ольга откинулась на спинку дивана, глаза ее были закрыты, а из приоткрытого рта доносилось частое дыхание.

Я вновь склонился над ее ногами и продолжил неспешное путешествие моих губ.

Автор: Руслан & Людмила Адамовы 
Редактор: Я

Просто оставлю булочки здесь, делайте с ними всё что хотите. А кто заплюсует, тот молодец и целую того в головку :*

Демоны

Сирианка Натаэль. Глава 1. Глава 2

Артём и физика. Глава 1 Глава 2

В далёкой галактике

Выигрыш

На город опускалась зимняя ночь. С легким морозцем и снегом, падающим тихо и таинственно. Город жил, шумел и сверкал огнями в преддверии праздничных новогодних дней.

Настя смотрела в окно и улыбалась своим мыслям. Первый раз за свои девятнадцать лет она влюбилась. Все признаки влюбленности были на лицо. С нетерпением ожидала его звонков, все время думала про него, вспоминая глаза, слова, обращенные к ней и то, как они познакомились. Он помог ей сойти с троллейбуса на скользкую мостовую, галантно подав руку. Проводив до дома, пригласил на свидание. И вот почти уже месяц они встречались с ним почти каждый день. Её подкупала его корректность в их отношениях, он не был навязчив. Дарил мелкие безделушки, что радуют девушек, всегда провожал до подъезда, целовал целомудренно в щечку и уходил в никуда. А на днях Алексей (так его звали) познакомился с её строгими родителями и сумел расположить к себе отца, оказавшись хорошим собеседником, заядлым рыбаком и компанейским парнем. Мать покорил букетом темно-бордовых роз, коробкой конфет и галантным поцелуем руки. Родители им были впечатлены и разрешили справить Новый год вместе с ним сначала в ресторане, а потом провести три-четыре дня на его даче за городом. Он сразу предупредил, что там связи нет, но дал все координаты нахождения этого коттеджа.

Настя с нетерпением ждала праздника. Как же! В первый раз она пойдет со своим парнем! Она перерыла весь гардероб, пытаясь найти то, в чем она поразит его. Но не найдя ничего достойного загрустила. Отец, узнав причину грусти и легких девичьих слез, предложил пойти и купить что-то специально для праздника. Настя с матерью подобрали в бутике под цвет её глаз зеленое вечернее платье, которое переливалось в зависимости от освещения, с длинным замком во всю спину, от шеи до бедер.

И вот наступил этот волнующий для неё день. С раннего утра Настя пребывала в возбуждении и предвкушении необычного приключения. Истомившись нетерпением за день, она успела сделать высокую прическу, уложив свои рыжие волосы и выпустив несколько легкомысленных кудряшек, сделала макияж, собрала сумку на несколько дней, сложив запасное бельё, чулочки, косметику и всякую женскую мелочь, что могла пригодиться в эти дни. Собравшись и одевшись полностью, она ещё два часа слонялась по квартире в томительном ожидании, придирчиво рассматривая себя в зеркало и изредка в волнении поправляя чулочки.

Алексей подъехал в точно назначенное время, поднялся за ней в квартиру и поздравил родителей. Отцу подарил серебряный портсигар, а матери вазочку из богемского стекла. Он ещё в свой прошлый приход заметил, что она собирает такие вещи. Оглядев беглым взглядом девушку, наклонился и тихонько произнёс: «Ты, бесподобна!» Настя зарделась и заторопилась к выходу.

По дороге Алексей рассказал, что новый год они встретят в казино, а потом утром отправятся к нему на дачу. Такси подвезло их к роскошному зданию, ярко освещенному и украшенному при входе огромной ёлкой.

Войдя в зал, Настя растерялась от праздничности убранства и большого количества народа, постоянно перемещающегося в разных направлениях. В глазах зарябило от вечерних платьев, мужских костюмов. Кто-то приветливо махнул им рукой, приглашая за столик, и Алексей, взяв её мягко за талию, повел к нему. Компания была в принципе знакома. Это были его друзья Александр и Петр со своими девушками, и незнакомый парень с наглыми глазами, которого представили как Стаса.

Программа была сногосшибательной, еда изысканной. Девушки пили шампанское, а парни потягивали коньячок. Девчонки веселились и танцевали от души, участвовали в конкурсах, а парни затеяли игру в карты. Под утро уставшие девушки запросились домой и парни, вызвав такси, отправили их. Только Настя в ожидании Алексея осталась в их компании. Она села на один из диванчиков и видимо задремала, потому что очнулась от громкого голоса диджея, объявлявшего белый танец. Она взглянула в сторону Алексея и не узнала его. Он сидел мрачный, сдавал карты и пил коньяк уже из горла большими глотками. Но вот игра закончилась, и он поднялся, 

пошатываясь из-за стола. Настя поспешила к нему, но Алексей поднял на неё пьяные глаза 

«Ты - остаешься! Я тебя проиграл!» - жестко проговорил он сквозь зубы.

Настя замерла в недоумении, теребя цепочку на шее тонкими пальчиками, а он развернулся и вышел из зала. Стас ухмыльнулся и дернул сильно её за руку, заставляя сесть на стул. Настя нервно полезла в сумочку за телефоном, но не успела даже набрать номер, Стас выхватил телефон и выключил его, положив в свой карман.

Парни оглядывали её с пьяным вожделением, откинувшись на спинки стульев и продолжая пить. Страх заметался в глазах Насти. 

«А что, - вдруг проговорил Стас, нагло положив руку на её дрожащее колено, - давайте разыграем девочку, кому из нас она достанется?»

Настя, парализованная ужасом, не могла сдвинуться с места. Они снова сдали карты, и игра началась. Теперь Настя внимательно следила за играющими. «Только бы не Стас», — билась мысль в её голове. Его она панически боялась. Он проиграл, и она вздохнула с облегчением, но он тут же заявил о своем праве отыграться. Игра продолжилась, и он всё же выиграл, пьяно улыбаясь и подшучивая над партнерами. Александр и Петр поднялись, и, пожелав приятных праздников, вышли из зала, договорившись со Стасом созвониться.

Он вызвал такси и до его приезда, нагло рассматривал свою добычу, слегка приподнял подол платья, провел рукой от щиколотки почти до бедра, как бы оценивая ножки девушки. Из зала он вывел её, крепко держа за руку, не дав надеть шубку, и только накинув на её плечи. В машине он сел на переднее сиденье и назвал шоферу адрес.

Машина ехала долго, как оказалось, они выехали за город и неслись по пустому шоссе. Примерно через час машина остановилась перед небольшим двухэтажным загородным домом с темными окнами, зарешеченными на первом этаже. Стас расплатился и помог Насте выйти из машины. Они вместе поднялись на высокое крыльцо, он открыл дверь ключом и, войдя, запер её на хитроумный замок.

«Проходи», - он открыл одну из дверей, приглашая в комнату с большим красивым электрокамином.

Пройдя в глубину комнаты, он включил камин и, открыв бар, наполненный различным спиртным, спросил, что она будет пить. Настя отрицательно помотала головой и не сдвинулась с места, оставшись у порога. Он подошел к ней с бокалом в руке и, глядя в глаза, провел рукой по щеке, словно пробуя на ощупь бархат кожи. Настя резко дернула головой, отстраняясь от его руки. Тогда Стас схватил девушку за плечо и ткнул бокал в лицо, приказав: 

«ПЕЙ!» 

Лишь несколько секунд понадобилось девушке, чтобы принять решение. Она выхватила бокал из его руки и залпом выпила его. Огнем спиртное обожгло глотку, вызывая нестерпимый кашель. 

«ОГО!» - Стас приподнял одну бровь и поспешил налить ей воды из красивого графина, стоящего на камине.

Улыбаясь, он смотрел как она пила большими глотками прямо из горловины, пытаясь унять кашель. Потом отошел к бару и налил ещё по бокалу и молча протянул ей. Она упала в кресло возле двери и небольшими глотками стала пить обжигающую жидкость, запивая водой и закусывая конфетами, лежащими рядом на небольшом стеклянном столике. А потом они пили спиртное, разговаривали обо всем и ни о чем. Стас оказался неплохим собеседником, подкованным в разных областях. Настя не заметила, когда она отключилась, и как это произошло.

Проснулась она на широкой кровати от яркого солнца, бившего ей в глаза из-за  неприкрытой шторы. Она попыталась приподняться, но боль тисками сжала голову, заставив откинуться на подушку. Тошнота подступила к самому горлу. Ужасно хотелось пить, но она не могла пошевелиться. Полежав немного, она справилась с тошнотой и приподнялась, оперевшись спиной на спинку кровати. Мутными глазами обвела большую красивую комнату. По всей комнате в беспорядке было раскидано её бельё, на одном кресле лежал один чулочек, а на спинке кровати-другой. Пить хотелось нестерпимо.

Словно услышав её мысли, дверь приоткрылась, и на пороге показался Стас в одних плавках, с графином. Налил воды и протянул ей полный стакан. Она залпом выпила воду и снова откинулась на подушку, тихо застонав. Тело её не слушалось, руки дрожали, да и вообще всё внутри дрожало и не хотело двигаться совершенно. Стас молча смотрел на её бледное лицо, как бы принимая решение. Затем решительно откинул одеяло, подхватил её на руки и понес в ванную, которая находилась тут же за стеклянной дверью. Он поставил её в белоснежную ванну и включил теплую воду. Нисколько не смущаясь, он скинул плавки и залез к ней. Она рассматривала его крепкое и сильное тело, не решаясь опустить глаза вниз. Но любопытство побороло смущение, и она украдкой глянула вниз... и... не смогла оторвать глаз от ровного, гладкого, красивого члена, поднимающегося под её взглядом. Она поймала его насмешливый взгляд и быстро закрыла глаза.

Стас в это время намылил гелем мягкую мочалку и провел ею по плечам Насти, по рукам. Она замерла. Он посмотрел на неё, бросил мочалку и стал мылить её тело руками. Нежно обвел грудь, слегка сжал её, мыльными пальцами лаская и сжимая сосок. Тот послушно затвердел под его пальцами. Настя закусила губу, боясь даже вздохом вспугнуть непонятное чувство, которое зарождалось в её животе. Стас нежно обмыл её тело руками, затем стал намыливать свой уже твердый ствол. Настя широко раскрытыми глазами, уже не стесняясь, следила за его движениями, по которым стало понятно что он уже не моего его, а откровенно мастурбирует. Когда он смыл мыло, то стала видна его возбужденная, красная, блестящая головка и вены, пульсирующие под его пальцами на члене. Одной рукой Стас взял её за затылок и слегка нажал... Настя, удивленно и непонимающе посмотрела на него. Немного, насколько позволяла мокрая ванна, отступила от него. Раздражение заплескалось в его глазах. Как он хотел это нежное и податливое тело!!! Он развернул её спиной к себе и, намылив руки, стал мыть спину, опускаясь всё ниже. Тело её подрагивало, выдавая желание. Но Настя молчала и стояла, оперевшись руками на стенку. Он приблизился к ней, слегка раздвинув её ноги своей ногой, и ладошкой стал мыть упругие губки, слегка теребя пальцами, проводя по сжимающемуся под его пальцами входу, нежно лаская подрагивающую бусинку. Пальцы заскользили в её обильной смазке. Не выдержав больше, Стас наклонил её ниже, так, что руки Насти соскользнули на край ванны, и тут же с размаху засадил ей до самого лобка. От резкого вскрика девушки, он замер, чувствуя, как что-то сразу потекло по ногам. Он посмотрел вниз и увидел тонкую струйку крови, расплывавшуюся по мокрой ноге.

 «Настюша...» -  потрясенно прошептал он, чувствуя, как тело девушки сотрясается от рыданий в его руках. 

А она плакала больше от обиды, не от боли, которая постепенно покидала её дрожащее тело, от того, что представляла она этот первый раз не так, не с тем. Разбились её розовые мечты и прекрасном принце на белом коне, который брал бы её нежно и ласково, снимая боль поцелуями. Молча развернув Настю, Стас нежно, подставляя ладони под воду, смыл кровь с её ножек, с маленьких и плотных половых губок, вылез из ванной и мокрый прошлепал в спальню. Вернулся с большой простынёй. Осторожно вытер девушку мягким полотенцем, завернул в простыню и отнес на кровать. 

«Я скоро вернусь», — сказал ей вполголоса, быстро оделся и ушёл, закрыв дом на ключ.

Вздрагивая и всхлипывая, Настя забылась тревожным сном. Часа через два она проснулась и почувствовала, что очень голодна. Она достала из сумочки коротенький халатик, одела его и пошла исследовать дом. На первом этаже нашла кухню, открыла огромный холодильник. Холодильник был пуст, только сиротливо лежал засохший кусок сыра. Она вернулась в комнату с камином, залезла с ногами на кресло и включила телевизор, уставившись невидящими глазами в экран, где прыгали и кривлялись артисты, пытаясь развеселить плоскими шутками зрителей.

Вернул её из размышлений шум подъезжающей машины, услышав звук отрывающейся двери, она даже не шевельнулась. Стас вошел в комнату на звук работающего телевизора, в руках у него было два больших пакета и огромный букет алых живых роз. Молча подойдя к ней, он опустился на колени, положив на её подогнутые ножки колючий букет. Настя погладила его по голове и тяжело вздохнула. Он встал, протянул ей руку, они так же молча прошли в кухню, где Стас разобрал пакеты с едой.

Красивая большая кухня освещалась в сумерки двумя изящными свечками. Тихая музыка и мерцание пламени настраивали на романтический лад. Настя молча смотрела в тарелку, не спеша доедая салат и запивая легким вином. Стас весь ужин рассказывал смешные истории, иногда вызывая слабую улыбку на её симпатичном личике. Она слегка вздрогнула, почувствовав его руку на своей, подняла глаза и увидела его карие глаза, прямо перед своими:

«Прости меня»,— столько боли и раскаяния было в этих глазах, что она сразу поверила в искренность его слов. 

Потом они ели мороженое, разговаривали на разные темы, пока стрелка часов не перевалила за 2 ночи. Стас остался смотреть телевизор, а Настя поднялась в спальню, скинула халатик и мгновенно заснула.

Её разбудили нежные, острожные поцелуи ног. Она тихонько притаилась под легким одеялом, ощущая, как губы Стаса целуют и балуют каждый пальчик на ноге, медленно продвигаясь все выше. Настя чувствовала как возбуждение охватывает её тело, поднимаясь снизу живота, внутри, словно пустота заполняется чем-то живым, трепещущим, ласкающим и обнимающим. Стас осторожно, но решительно раздвинул её точеные ножки и уверенно лег между ними, вдыхая аромат проснувшегося девичьего тела. Осторожно тронул языком упругие губки, провел по ним несколько раз и удовлетворенно почувствовал как они раскрываются под его языком, открывая путь в долину наслаждения. Слегка приобняв Настёну, он руками крепко взял её за круглую попку, намереваясь не дать ей вырваться в любом случае. Язык заплясал на её уже возбужденных губках, поглаживая их то с нажимом, то легко, порхая, слегка касаясь как крылом бабочки. Настя хотела сжать ножки, но не смогла, желание захлестнуло её, давя все попытки к сопротивлению. И тогда она просто отдалась на волю чувств и ощущений, вцепившись руками в постельное белье. Язык волновал, возбуждал, заставлял приподнимать попку навстречу ему, совершать движения вслед за ним. А он порхал сверху, касался створочек этой чудесной раковины, дразня и сводя с ума. Несколько раз словно случайно, он проникал внутрь её горячего лона, ощупывал стеночки и тут же выскальзывал обратно, словно стеснялся зайти дальше. Настя непроизвольно приподнимала бедра, стараясь сильнее насадиться на него, потому сжимала мышцы в кольцо, упрямо не выпуская его. Но он вновь скользил по губкам, слегка касаясь истекающего нектаром входа в сладкую пещерку. Стас кончиком языка раздвинул небольшие складочки и лизнул нежную возбужденную жемчужинку, напрягшуюся и уже выступающую наружу. Настю словно пронзило током! Она дернулась всем телом и громко застонала, тотчас её руки переместились на его голову, прижимая её крепче. Его язык сразу задвигался сверху вниз по клитору, дразня его. Он больше не задевал чувствительную бусинку, а выписывал пируэты языком на самом клиторе, то посасывал его, то похлопывал языком, то проводил по нему всей поверхностью языка, то мял его губами, то нежно покусывал, то рисовал самым кончиком на нем восьмерки. Всё это он делал не спеша, дразня и возбуждая её все больше. Настя то стонала и вскрикивала, извивалась в его руках, вонзая ногти в его голову и плечи, то подмахивала всем тазом, то пыталась уйти от настойчивого языка, который подчинил её своей воле, глуша и отключая сознание. Сладкая волна наслаждения и бескрайнего удовольствия то накатывала на неё, поднимая к самой вершине, к пику, то вдруг откатывала обратно, не давая сорваться вниз. Настя стонала от сладостного предвкушения, все быстрее двигая бедрами, в нетерпении подставляя истекающее лоно под его язык. Но он не торопился, все сильнее разжигая костер её страсти. В одно из мгновений, тело девушки задергалось сильнее, и он понял, что нашел самую чувствительную точку возле клитора. Несколько раз Стас доводил Настю почти до пика, но прекращал ласку, ведущую к этому, переключаясь на другие не менее чувствительные точки, и только почувствовав, что стоны её стали более требовательными и сексуальными, тело дрожит от желания, а бедра насаживаются на его язычок, только тогда он завел два пальца внутрь мокрого и горячего кратера, а языком исполнил танец «язычка колокольчика», когда кончик языка быстро дрожит и вибрирует в самом центре возбужденного клитора. Судорога прошла по её телу, раз и ещё раз, и ещё... Настя зашлась в крике, извиваясь, вырываясь из его рук, подбрасывая и выгибая тело в сладком, длительном и мощном оргазме. Она словно утонула в этой волшебной волне, накрывшей её с головой, не соображая ничего и царапая красивыми холеными ноготочками постельное бельё, собирая его в кулачки. Он оторвался от неё только, когда она затихла. Осторожно языком слизал нектар с её раскрытой розочки, поцелуями поднялся выше и навис над ней, стоя на руках и глядя в её ошалевшие и восторженные глаза. Его стоящий член чуть подрагивал в нетерпении, разбух и немного побаливал, но он не торопился. Слегка поводил головкой по мокрым губкам, вызывая снова трепетную дрожь её тела, а затем головкой развёл губки и стал медленно и нежно вводить его в жаркую и узкую пещерку. Постепенно углублялся, все дальше, сдерживаясь изо всех сил, чтобы снова не сделать больно. Настя развела ножки шире, давая войти ему полностью. Войдя весь, он замер, словно давая привыкнуть к размеру, ощутить заполненность нежной киски. Продолжая стоять на руках, он начал медленные движения, полностью заводя член, и не вынимая головки на выходе. Движения становились все быстрее и резче, он старался не потерять голову, но узость пещерки, её страстное прерывистое дыхание, стоны сквозь губы подстегивали его, продвигая к концовке. Вдруг она тихонько сжала его головку и он, зарычав, с силой начал входить в неё, с каждым движением мощно врываясь и долбя. Судорога пробежала по телу, член стал сокращаться, освобождаясь от накопившейся спермы, выплескивая её в это гостеприимное и нежное лоно. Как же он был поражен, когда её тело в ответ приподнялось под ним и изогнулось, ногти впились царапая его плечи, а Настя громко застонав снова зашлась в оргазме, коротком, но чувствительном. Руки Стаса дрожали от напряжения, он осторожно вышел из неё, хлюпнув перемешавшимися соками. Лег рядом, прикрыв глаза и успокаивая сбитое дыхание.

Он удивленно открыл глаза, когда пальчики Настеньки заскользили по его груди, а губы нежно поцеловали его. 

«Я кушать хочу!» — заявила она, легко соскочила с кровати, накинула халатик и убежала вниз. 

Не успел он подняться, как она вернулась с бутербродами и соком на подносе. Она протянула ему стакан, он поймал её маленькую ручку и поцеловал пальчики.

На третий день Настя позвонила домой, сказала, что с ней всё в порядке и она ещё задержится дня на три — четыре. Родители не возражали. В итоге прошла неделя. За эти дни они освоили все комнаты и места мало-мальски подходящие для секса. Настя оказалась очень страстной девочкой и хорошей ученицей. Они освоили все места и позы, какие только знал Стас, и какие могли придумать сами. Единственное, о чём он никак не решался попросить её — это минет. Накануне её отъезда домой, он съездил за продуктами для прощального ужина и вручил ей небольшую коробочку с обручальным колечком. Девушка открыла коробочку, в задумчивости постояла немного. 

«Я тебя не тороплю, — произнёс огорченно Стас, — пусть она стоит на камине. Если ты возьмёшь её, я пойму, что ты приняла моё предложение». Он поставил коробочку на камин.

Наутро легкие движения разбудили его, он почувствовал Настины пальчики на своём утреннем стояке. Чуть приоткрыв глаза, и продолжая притворяться спящим, он стал наблюдать за ней. Девушка слегка пробежалась пальчиками снизу вверх и обратно, потом погладила ладошкой. Член послушно дернулся несколько раз за её рукой. Она тихонько засмеялась и продолжила исследование. Стас сходил с ума от этих робких, нерешительных и изучающих прикосновений. Его жутко заводила неопытность, неловкость движений, её любопытность и мания исследования. Она так увлеклась изучением, что не увидела, как он полностью открыл глаза и наблюдает за ней. Головка члена разбухла и тихонько пульсировала, всё больше наливаясь в её неумелых пальчиках. Она сомкнула пальцы в колечко на податливой кожице и неловко попыталась подрочить. Стас вздрогнул от неприятного ощущения, которое слилось в наслаждение и принесло непонятное чувство, приводящее его в смятение и усиливая и без того, сильное возбуждение. Дырочка на головке открылась и клейкая смазка тягучей каплей медленно поползла по стволу. Настя держала головку в кольце пальчиков и заинтересовано смотрела на эту прозрачную каплю, вдруг она наклонилась и кончиком языка быстро слизнула её. От неожиданности и кайфа у Стаса сорвался короткий рык, но девушка не обратила на него внимания, занятая своими мыслями и ощущениями. Было видно по её довольному лицу, что вкус ей понравился. Бесцеремонно раздвинув его ноги, она уселась между ними и захватила головку горячими, нежными, полненькими губками, посасывая её, облизывая языком, доставая и разглядывая периодически, словно удивляясь сама себе. Стас слегка выгибался навстречу её губам, сдерживаясь, чтобы не начать самому движения в её прекрасном ротике и не втолкнуть его полностью, по самые яйца. А Настя продолжала свою игру с возбужденным и стоящим как металлический кол, членом. То лаская его языком, то засасывая, то снова отпуская и дроча пальчиками, несколько раз она облизала и сжавшиеся яички. Потом ей пришла в голову какая-то мысль. Настя замерла с открытым ротиком, затем стала медленно погружать, разбухший и подрагивающий ствол, в мокрую и жаркую глубину. Стас ощущал головкой скольжение по стенке горла, он вошел весь. Настя сглотнула, зажав головку горлом. Тут парень не выдержал: в несколько глубоких толчков он достиг апогея, и в последний миг попытался вытащить сокращающийся от спазмов ствол из её врат удовольствия, но она не дала, зажав головку губами и продолжая сосать её. Взрыв произошёл у неё во рту, но она проглотила все и продолжала сосать, как бы выдаивая всё до последней капли. Он осторожно взял её за голову и словно снял с обмякшего члена, нежно поцеловал губы, ощущая вкус своего семени на её губах. 

«Я люблю тебя,» — тихо прошептала она. «Что? Что ты сказала??» — не веря своим ушам переспросил он, но Настя хитро глянула на него своими зелеными кошачьими глазами и заявила, что пора завтракать и возвращаться в общество. 

Пока они завтракали, Стас вызвал машину. Настенька собрала все свои вещички, накинула шубку и выпорхнула на улицу. Он проводил её до самого дома, хотел подняться вместе с ней и познакомиться с родителями, но она не разрешила, сказав, что позвонит.

Вернувшись на дачу Стас два дня слонялся в тоске по пустым комнатам, изредка взглядывая на коробочку, так и оставшуюся на камине, на третий день он напился в тоске, воспоминания его мучили. Он понял, что полюбил эту девушку так, как никогда и никого не любил. Психанув, он схватил коробочку, и решил закинуть колечко куда-нибудь подальше. Но, распахнув её, он увидел, что она пуста.

Не медля больше не минуты, он выскочил на улицу и, поймав соседа, уговорил увезти его в город. Ему повезло, в её подъезд как раз входила соседка, которая подсказала её номер квартиры. Дрожащей рукой он надавил на звонок. Дверь открыла миловидная женщина с такими же красивыми зелеными кошачьими глазами (мать, понял он). Тут же послышались тяжелые шаги и в прихожую вышел отец. 

«Я пришел просить руки вашей дочери!» — твердо произнес Стас. Глаза матери стали круглыми, а отец только крякнул от удивления. В это время в прихожую выпорхнула и Настя. По тому, как загорелись её глаза, и румянец залил лицо, Стас понял как она рада ему. 

«Мама, папа, вот мой Стас!» — радостно сообщила она, затаскивая его в комнату. На её правой руке поблескивало его колечко.

Потом был долгий ужин знакомства с родителями, выяснение обстоятельств знакомства правда некоторые из них они скрыли. 

Удачная командировка

Новость о предстоящей недельной командировке я воспринял с энтузиазмом несмотря на то, что ехать предстояло в небольшой провинциальный городок, построенный для персонала некогда известного на весь союз завода. Такого рода города представлялись мне скоплением бесцветных многоэтажных панелек, вперемешку с огражденными колючей проволокой промышленными блоками и складскими пустырями. В дополнение ко всему, на дворе стоял ранний ноябрь. Его способность высасывать краски из всего живого вводила меня зачастую в меланхолическую тоску по прошедшим солнечным дням. Энтузиазм же мой был вызван компанией, в которой мне предстояло посетить этот призрачный памятник социалистического строительства. Молодая сотрудница из соседнего отдела, едва проработавшая у нас два месяца после выпуска из университета, должна была ехать со мной для осмотра объекта как на свое первое серьезное испытание. Я же, имевший стаж работы в 5 лет и выросший к 26 годам до должности начальника отдела, должен был играть при ней роль строгого экзаменатора, что вызывало у меня улыбку, так как за эти два месяца мы успели познакомиться достаточно близко и даже сдружиться. Ехать с нами также должна была заместитель генерального директора, девушка 33 лет от роду, веселая и общительная. Фигура ее, в отличие от молоденькой Оли, не была столь идеальной, хотя что-то в ее внешности всегда манило мужчин, как мух на сладкое. Что же касается меня, то наиболее привлекательной в ее внешности я находил ее попу. Круглая и выпуклая, она смотрелась восхитительно как в брюках, так и в юбках. Из-за ее любви носить в основном именно юбки немало мужчин свернули себе шею в тщетных попытках угадать, надеты на ней колготки или чулки. К слову, ножки ее были тоже на зависть многим девушкам; ровненькие и крепкие, со слегка очерченными мышцами икр и гладенькой кожей. Все это придавало ей сходства с молодой кобылкой, укрощением которой гордился бы любой мужчина. Она была разведенной, я ума не мог приложить, почему она до сих пор не нашла себе молодого человека. С её обаянием достаточно было просто вильнуть бедрами, и все кавалеры оказывались плененные ее формами.

По приезду в город нас врасплох застигло резкое похолодание. Неподготовленные, мы осматривали объект в легеньких курточках, которые не могли защитить от свирепствовавшего холодного ветра. Сильный дождь, поливший к концу дня и превратившийся вскоре в снег, напрочь отбил желание сновать под открытым небом.

Зайдя наконец после трудового дня в номер гостиницы и скинув с себя промокшие ботинки, я раздвинул шторы и уставился в окно. Мощные порывы ветра расшатывали оголенные ветки деревьев и били в окна мелкой крупой из снега и льдинок, заставляя ценить и радоваться теплу и уюту защищенного от ненастья гостиничного номера. Подумав про себя, что в ту минуту мне меньше всего хотелось бы вновь оказаться на улице под беспощадными ударами метели, я зашел в ванную комнату и открыл горячую воду в душе. Скинув одежду, я зашел в кабинку и попал в плен согревающих и умиротворяющих струй парящейся воды. От шеи вниз побежали, устремляясь к расслабленному члену, мурашки по коже. Только тогда я вспомнил, что вот уже пять дней находился на сухом пайке, вытесняя из своей головы фантазии о девушках заботами о работе. После этой мысли словно по сигналу кровь начала приливать в член, быстрыми толчками заставляя его увеличиваться и удлиняться. Я наблюдал, как широкие струи воды бегут вниз по животу, исчезая в подстриженных волосках, и появляясь из них единым, мощным потоком, текущим далее вдоль пульсирующей вены, моего расслабленного члена, щекоча в конце своего пути наполовину обнаженную головку. По мере того, как член набирал силы, головка открывалась все больше и больше. Когда член принял свои максимальные боевые размеры в 23 сантиметра, головка открылась полностью, а на стволе не осталась и намека крайней плоти. Около 5 лет назад я сделал себе обрезание, но неполное, так что в спокойном состоянии головка действительно была обнажена лишь наполовину. Не желая доставлять себе удовольствие рукой, я решил хоть как-то уделить внимание налитому желанием члену. Спустя 10 минут аккуратной работы станком мой член был начисто выбрит, что внешне придало ему дополнительной внушительности. Потребовалось применить всю силу воли, чтобы не опустошить потяжелевшие яйца прямо под водой.

Покинув душевую кабинку и накинув на голое тело легкий махровый халат, я вернулся в комнату. Мой взгляд упал на туго набитую дорожную сумку, которую я так и не успел разобрать, и на дне которой находилось мое свежее белье. Но не успел я даже подойти к сумке, как с дверь постучали.

— Да, кто там? — спросил я, судорожно вспоминая, не забыл ли я что-то передать на ресепшен.

— Это я, Таня, — ответили мне за дверью. — Можно мне войти?

Черт, как же не вовремя, я даже еще не успел одеться.

— Таня, — с заминкой ответил я, — я тут только после душа, еще не успел одеться.

— Я как раз по поводу душа. Просто у меня он не работает, а я все никак не могу согреться. Можно я у тебя искупаюсь? Я все с собой уже взяла. Андрей, ты меня слышишь?

Медлить тут нельзя, все же человек за дверью ждет, и может, не ровен час, подумать, что я тут неприличными вещами занят. Да и чего мне боятся, ведь я все-таки в халате, не голый.

— Да, Таня, буквально секунду, — выпалил я и потуже перепоясался, чтобы скрыть остатки недавней эрекции.

— Проходи, — открыв дверь, пригласил я свою начальницу.

Она прошла внутрь, держа в руках небольшую сумку, в которой, по всей видимости, были ее банные принадлежности и сменная одежда.

— Хотела попросить тебя принять душ в твоей комнате — мой дает только холодную воду, а сейчас ее-то мне вовсе не хочется, - объяснила Таня.

Она подошла к ведущей в ванную комнату двери. Верхняя часть ее была из матового стекла, которое после моего купания было запотевшим; нижняя же часть являлась пластиной из непрозрачного пластика.

— Да, конечно, комната свободна. Я даже ее для тебя нагрел, — наугад отшутился я, так как в мою голову вновь начали пробираться неприличные мысли, которые взяли контроль над уже расслабившимся членом, снова подавая ему сигналы приготовиться к бою.

Махровый халат — это хорошо, он скрывает наготу, но не более. Еще каких-то 10 секунд и, к удивлению Тани, я буду вынужден убежать в угол и стать к ней спиной.

— Проходи, пока все тепло не ушло, — поторопил ее я.

Она благодарно кивнула, и скрылась за дверью в облаке пара. Я же, обрадованный столь спешному ее уходу, оставался во власти блудных мыслей. Вот я вижу, как прямо сейчас она снимает свой тоненький хлопковый свитер, под которым в черном (такая женщина наверняка носит черное белье) лифчике ждёт долгожданного освобождения небольшая, но точно упругая грудь. Далее она заводит руки за спину и умелым женским движением расстегивает застежку, отчего лифчик повисает на ее плечах, более не скрывая ее нежную грудь. Вот лифчик летит в угол, а тоненькие пальчики спускаются ниже, где в тесных джинсах находится ее главное сокровище. Чтобы снять джинсы, ей приходится глубоко нагнуться, но моя фантазия не позволила мне переместиться к Тане сзади, так что я не вижу, как атласные трусики обтягивают половинки ее пухленькой попы. В это время мой член уже до боли налился кровью, а я и сам не заметил, как моя рука начала медленно водить вверх-вниз по его стволу. Может, просто сейчас вот так со стоящим членом войти в ванную и будь-что будет? Нет, это же моя начальница, а я не так уж и уверен, что этому моему поступку она будет несказанно рада. В надежде сменить ход своих мыслей, я включил телевизор и уселся в кресло, по-монашески перепоясав халат. К моему несчастью, на одном из каналов транслировали женский пляжный волейбол. Какие же у этих волейболисток тела и как они ими владели! Их движения были настолько точны и ладны, что впору было бы вспомнить грацию лани. У одной из спортсменок с длинными, завязанными в конский хвост светлыми волосами, от падения после длинного прыжка белые плавки, словно стринги скатились в веревочку и впились между двумя выпуклыми бронзовыми ягодицами. Честное слово, мне казалось, что я даже видел крохотные светлые волоски между песчинками, прилипшими на ее вспотевшей коже. Вдруг щелкнул замок, и в проеме ванной комнаты появилась Таня, намытая и сияющая от счастья. Надела она на этот раз просторную безрукавку и короткие хлопчатобумажные шорты, которые плотно облегали ее аппетитные бедра. В моей спортивной школе в таких шортах часто играли молоденькие теннисистки, за счет чего они нередко у меня выигрывали, не осознавая истинную причину своего превосходства. Без косметики и с мокрыми волосами Таня выглядела совсем непривычно, как-то по-домашнему, как должна выглядеть хорошая жена. Она посмотрела на меня, и вдруг на ее лице появилось замешательство, как если бы она вспомнила, что забыла надеть шорты и теперь стоит передо мной в одних трусиках. Она развернулась и прошмыгнула обратно в ванную комнату, прикрыв за собой дверь. Однако, как было видно сквозь стекло, от самой двери она не отходила, и казалось, вовсе замерла там. Но поскольку на экране происходили вещи более занимательные для моего воспаленного сознания, я не придал странному поведению Тани никакого значения.

— Божественно, — вдруг прозвучал голос Тани. На сей раз она вышла решительно, и на ее щеках играл румянец.

— У меня было то же мнение, — улыбнулся я в ответ Тане.

— Что будем делать сегодня? — спросила она. — Я, если быть честной, никуда идти уже не хочу, да и судя по этому городу, идти-то и некуда. У тебя есть какие-то идеи, Андрюша?

Андрюшей она меня еще никогда не называла.

— Идти точно некуда, я еще дома по интернету проверял. Хотя тут есть один ночной клуб, который вот только на прошлой неделе открылся. Судя по флаерам, довольно приличный.

— Ну, сегодня я на такой подвиг не готова, — закачала головой Таня. — Где мне можно присесть?

— Да где угодно, вот хоть здесь, — указал я рукой на свободное кресло, стоящее рядом с моим.

Когда она села рядом, меня как волной окатил аромат ее духов. Мне показалось, что это самый соблазнительный запах во всем мире; утонченный коктейль свежести, сладости и зрелой уверенности.

— Выпить бы чего, — подумал я вслух.

— Это мысль! Мы же везли сюда коньяк в подарок и конфеты, а в мини-баре точно должна быть кола.

— Совсем забыл! Мы же раздали только 4 бутылки, три еще остались, и две коробки конфет тоже.

Я подошел к своей сумке и расстегнул молнию. Передо мной лежал мой "домашний комплект" одежды, который я спокойно мог сейчас взять и пойти в ванную, чтобы переодеться. Под ним виднелись три бутылки коньяка на поблескивающей золотом коробке конфет.

— Совсем другое дело, — резюмировала Таня, когда я на скорую руку расставил на столе все самое необходимое. — Кстати, мы совсем забыли об Оле. Куда она пропала?

— Может, легла поспать. Для нее такие поездки вновь, могла и вымотаться сильно.

— Да какой там вымотаться. Сильная молодая девушка, а уже вымотаться? Я в ее годы могла и 4 часами сна обходиться.

— Как да Винчи, — отметил я.

— Да, я так и спала в поза-поза-поза и еще много раз поза прошлой жизни, — не смутилась Таня. — Стесняется она, вот в чем дело. Мы с тобой для нее люди новые, еще и по должности выше.

— Я сейчас тоже должен смутиться? — поинтересовался я.

— Да, ты как раз из тех, кого легко смутить, — с иронией ответила Таня. — В общем, я наберу ее и приглашу. Ты же не против?

— Да ну, кончено нет.

Таня подошла к прикроватной тумбочке, на которой стоял телефон, и быстро ознакомившись с инструкцией его использования, приклеенной на аппарат, набрала трехзначный номер. В это время взгляд мой устремился на ее затянутую в шортики попку. Если бы время сейчас застыло, а я один остался в нем подвижным, я бы присел на колени перед этой нахально торчащей попкой и приблизил бы губы вплотную к голой коже ее бедра, ощущая, как от моего дыхания поднялись почти невидимые волоски. Медленно бы спустил шортики до коленей, открывая взору упругие половинки, маняще пахнущие яблочно-коричным миксом геля для душа. Немного надавив на поясницу, заставил бы замершую статую нагнуться и показать слегка раскрывшийся бутон, влагу которого незамедлительно слизнул бы языком.

— Оля, не прячься там, заходи к Андрею, вливайся в коллектив, у нас тут коньячок. — сказала Таня, как оказалось, вовсе не застывшая.

— Этим ты хотела развеять ее стеснительность? Она небось сказала, что плохо себя чувствует.

— Нет, она ничего не сказала. Я оставила сообщение на автоответчике. Думаю, плескается она в душе сейчас. Ну что, за удачную командировку?

— Как скажешь, — согласился я, и принял в себя порцию обжигающей ароматной жидкости. Таня сделала то же, мило прищурив глаза.

Коньяк оказался настолько качественным, а моя собеседница настолько общительной, что я и не заметил, как в интересной беседе пролетели 40 минут. Темы для разговора менялись после каждой выпитой рюмки, пока в бутылке не остался лишь один запах коньяка.

— Ты смотришь волейбол? — поинтересовалась Таня, указывая кивком головы на экран телевизора, показывающий прыгающих по песку девушек.

— Только когда решительно нечего делать. Я его включил, когда ты принимала душ.

— Так спорт — это не твое? Этого не скажешь по твоему телу. Ты явно занимался то ли плаванием, то ли чем-то вроде гребли, — предположила она.

— Ну, скажем так — я занимался всем понемногу и более серьезно плаванием.

— У пловцов замечательные фигуры. Ты правильно выбрал вид спорта. Кстати, — Таня открыла новую бутылку и наполнила наши рюмки, — меня всегда интересовал один вопрос.

— Да, слушаю, — с готовностью ответил я.

— Пловцы — они все такие гладкие, без единого волоска. Они, как я понимаю, все время выбривают свое тело? — осторожно предположила моя собеседница.

Меня почему-то очень рассмешила нотка неуверенности в ее голосе.

— Не все время, а перед соревнованиями. Я тоже так делал, когда выступал, хотя я не особо волосатый.

— А член? Вы выбриваете и члены тоже?

До этого момента разговор держался в приличном русле, как и положено разговору двух сотрудников, а тут разом перескочил в совершенно иную колею. Находится наедине с девушкой, распивать с ней коньяк и обсуждать мужские члены — это для меня было нечто новое, и если бы не выпитый коньяк, я бы сильно смутился.

— Ну, что касается члена, — осторожно начал я, — то брить его или не брить — это скорее вопрос личных предпочтений. Знаешь ли, член находится в плавках, фактура ткани которых снижает уровень трения. Исключением являются, разве что, Голые Олимпийские игры; там плавкам не рады.

— Я бы хотела, чтобы как минимум в плаванье ввели требование участвовать обнаженным. Поверь мне, болельщиков, или скорее болельщиц стало бы в десятки раз больше, — мечтательно сказала Таня.

После небольшой паузы она решила вернуться к начатой теме:

— Но у вас были ребята, которые брили свои члены? Мне кажется, как минимум ты из их числа, — заключила Таня, при этом хитро подмигнув.

— Что тебя заставляет так думать? — насторожился я.

— У тебя в душе на полочке лежит бритва с остатками пены на лезвии, а на щеках у тебя никак не меньше, чем однодневная щетина. Можно предположить, что ты побрил только подмышки, но что-то внутри меня говорит, что ими ты не ограничился.

Способность мыслить вмиг улетучилась, не оставив мне шанса придумать хоть какое-то оправдание. Оставалось лишь подтвердить Танино предположение.

— Да, я только что его наголо побрил, — невозмутимо выпалил я.

Таня немного смутилась из-за моего уверенного ответа. Наверняка она ожидала, что ей в угоду я буду скромничать и уходить от ответа. Но ее смущение длилось недолго.

— Да? Ну, и как ощущения?

— Мне так нравится больше, раз уж тебе интересно, — уже охотно отвечал я, чувствуя, как лидирующее положение в игре перешло ко мне. — Появляется ощущение легкости и чистоты, да и чисто визуально член выглядит немного выгоднее.

— Эх, ты так рассказываешь, что мне аж захотелось увидеть вживую бритый член.

— А что - ты не видела бритых членов? У тебя же был муж, могла бы его попросить побриться для тебя.

— Это больная тема, — сказала Таня, немного погрустневшая. — Вкратце — мой бывший не достоин даже обсуждения. Ну, так что, — продолжила она, вновь повеселевшая, — я могу увидеть твой член? Не пойми неправильно, это простое женское любопытство.

— Да кончено, без проблем, — ответил я, встал со своего кресла и подошел к Тане.

Авария (1 часть)