Она готовилась к охоте. Впереди, сквозь траву, виднелось стадо зебр - полосатых лошадок Африки. 

Ее тело подобралось, словно сжатая пружина, натянутая тетива. Еще миг, и пружина распрямится, охота будет удачной.

Огненной молнией, мгновенной вспышкой пронеслась по телу острая боль, пронзившая ее тело от задней лапы и до самого мозга.

 Она еще успела обернуться и взглянуть на пестрые ленточки дротика, вонзившегося в ее бедро.

Очнулась она, привязаной всеми четыремя лапами к деревянному кругу. 

Ременная петля, словно собачий намордник, опоясывал морду и шею пленницы. 

Во рту ее была деревянная распорка, не мешавшая дышать, но не позволявшая ей кусаться или огрызаться. 

Желтая фигура, распятая на деревянном обруче, бессильно и тщетно грызла свои путы.

Высокая фигура в черном, никогда прежде не виденная желтой кошкой в саванне, 

ухватилась за ее хвост и с силой потянула на себя. Желая ослабить боль, пленница подалась всем телом назад, 

но путы не позволили ей полностью ослабить хватку человека. Его пальцы пробрались в самое нутро львицы,

 раздвинув нежные складки ее тела, и вонзили шприц.

 Острая боль, словно сотня диких ос, впилась в тело царицы саванн. 

Дикий рык: обещание будущей расправы, долгой и неизбежной смерти, и страха и отчаяния. 

Все было в этом вопле отчаяния. А нежные складки ее тела, тем временем, 

все больше и больше расходились под действием лекарства, подготавливая тело к приему какого-то огромного, 

просто невероятных размеров, органа самца. Сокровенные соки, стронутые лекарством, затопили ее внутренности.

Хриплое дыхание разгоряченного жеребка подтвердило ее самые худшие предположения. 

Она оглянулась, насколько позволяли путы, и поджала хвост, как самая маленькая и беззащитная кошка. 

Раззадоренный аналогичным препаратом, член жеребца выдавался на всю свою длину и свисал этакой 

оглоблей до самой земли под его брюхом, слегка подрагивая от напряжения.

Руки человека свели последние сантиметры между лоном желтого тела и напряженным членом коня. 

Во взгляде львицы было напряжение и ожидание боли, страх и ненависть к пленившим ее.

И в этот момент жеребец делает первое движение.

Дикая, разрывающая, раздирающая тело боль от проникновения огромного члена в невероятно узкое для него лоно.

     Тело жеребца сгибается в дугу, погружая как можно глубже свое орудие в тело жертвы. Желтое тело львицы, напротив,

 выгибалось в ответную струну, пытаясь ослабить все сокрушающую боль, но путы крепко держали свою жертву. 

Два тела двигались в такт, раздирая в кровь нежные складки тела львицы.

Хриплое дыхание обоих сопровождало эту фантасмогорическую сцену.

Постепенно, тело львицы начало отвечать на движения жеребца и мышцы ее желтого тела крепко обхватили его член.

 Вязкая густая влага, соки их тел, тянулись за каждым движением жеребца из тела львицы, прогибавшейся с каждым разом 

всю больше и больше на встречу ему.

Хриплое дыхание жеребца превратилось в победное ржание, когда он заполнил своим семенем тело под ним.

Прерывистое же дыхание львицы - перекатилось в раскатистый стон наслаждения и избавления от боли. Стон свободы.

Глаза львицы потухли, в них исчезла искра разума, уступив место мутной пленки небытия и сумашествия.

     Когда в ее горло, сквозь освобожденную пасть, погрузился член жеребца, у нее и в мыслах не возникло сопротивляться.

     И жеребец с наслаждением совокуплялся с желтой кошкой столь необычным способом, пока горячее семя коня не затопило 

ее и с этой стороны.

Теперь уже отвязанная желтая кошка с удовольствием принимала жеребца в свое тело. В ее мутных глазах была

 только радость от новых игр и нового удовольствия принесенного жеребцом.