Стрекоза
Браслет наручников щелкнул, освобождая ее руку.
Тело сладко ныло, по низу живота растекалось сладкое тепло. Она оглянулась: он стоял у окна и дальше освобождать ее сам явно не собирался. Ключ от вторых наручников лежал рядом на подушке. Освободив вторую руку, она нащупала на затылке пряжку ремешка и вытолкнула изо рта резиновый шарик. Вдохнула полной грудью. Качнулись, напомнив о себе соединенные цепочкой зажимы с грузиками на сосках, торчащих из дырочек латексного топа-корсета. Она села, осторожно сняла их, повела по полушариям ладонью. Латекс приглушал ощущения, но свободные, вновь налившиеся кровью соски, послали по телу новую волну удовольствия.
Ноги пока еще были скованы распоркой, но ей сейчас не хотелось ее снимать. Теплый ветерок из окна, гулявший по комнате, приятно холодил разгоряченную киску. Она еще слегка подула на нее, провела рукой: как в стакан теплого молока окунула. Ее соки стекали вниз, на латексные же трусики с разрезом для киски, превращая всю промежность в гладкую, скользкую лагуну удовольствия. Ладонь придавила пуговку клитора, а пальцы задели что-то округлое, заставившее ее содрогнуться от нового возбуждения: ниже под разрезом топорщилась головка анальной пробки. Она уже и забыла про нее, как будто бы ее не было. Разрез на трусиках открывал только киску, а вот пробке обратного хода не было...
Она откинулась обратно на постель, продолжая слегка теребить шарик внизу.
— Понравилось? — голос от окна.
— Да.
— Тебе действительно нравится ТАК?
— Как: «так»?
— Скованной, беспомощной...
— Теперь да. Я раньше только фантазировала про это — когда играла с собой... Это меня очень возбуждало, — она потянулась. — Спасибо тебе!
— Ты сама все это сделала... Только моими руками.
— Сама?
— А кто мне шепнул «свяжи меня»?
— Я?! Я сказала такое?! Когда?
Он посмотрел на часы.
— Ну... Часа два назад...
— Сколько?!!!
— ... и восемь раз назад.
— Что «восемь раз»?
— Ты кончила раз восемь. Правда, это по моим подсчетам... Ты могла и больше...
— С ума сошел! — она округлила глаза.
Впрочем, по ее ощущениям, не так уж он и преувеличил. Те три раза, которые она еще помнила, явно не соответствовали ее теперешнему состоянию. После третьего раза ее «повело», она почувствовала что забывается полусном-полуистомой и в этом состоянии она могла что-то такое и сказать. Но он...
— Да, но откуда у тебя все эти «игрушки».
— Тебя ждали. Уже давно. Вон в том шкафу.
— Но как ты догадался? — уже спросила она и покраснела: ответ она знала...
Он понял это, но ответил:
— «Историю О» помнишь мы вместе смотрели? Я-то ее смотрел и раньше, поэтому смотрел больше не фильм, а на тебя. И не нужно быть семи пядей чтобы понять что тебе ЭТО явно не «не нравится». А когда я покопался в нашем компьютере, то обнаружил, что кто-то ползал по сайтам угадай какой тематики? И этот «кто-то» даже заказал кассету с фильмом, по сравнению с которым «История О» — не «О», а «О-гО-гО».
— Ты шпион и маньяк! — в шутливом ужасе воскликнула она и дернулась вперед с явным намерением слегка постукать по нему кулачками, совсем забыв про распорку на ногах. Та осадила ее, тем более, что оказалась привязана к кровати двумя ремнями, которые скрывала простыня.
— Спасибо за комплимент! Ну что, вопросов больше нет? Тогда спрошу я: где эта кассета?
— Ее еще не прислали...
— Правильно! Потому что ее получил я!
— Что?!! Ведь там же еще...
— Опять правильно: вот эта игрушка!
С этими словами он достал из того же шкафа ее покупку. Это была силиконовая «бабочка» — вибратор на ремешках. Точнее не бабочка, а стрекоза-мутант, потому что имела раздваивающийся хвост: один конец толстый, в виде фаллоса, а другой представлял собой цепочку почти сливающихся шариков.
— Ты... , — она задохнулась от возмущения и опять попыталась встать.
Он оказался быстрее. Поймав ее руки, он мягко отклонил ее на кровать и нежно поцеловал.
— Извини, моя маленькая. Но я очень долго ждал когда ты, наконец, «созреешь». И я очень рад этому. И очень люблю и хочу тебя. А то что я опередил тебя с кассетой... , — его голос вдруг стал жестче, но в глазах зажегся веселый огонек, — Рабыне не полагается иметь ничего! Сегодня она провинилась и будет наказана!
Таким она его никогда не видела. Наяву. Но все те сильные, красивые но безликие мужчины, которые сладостно унижали и овладевали ею в ее фантазиях, сейчас вдруг обрели лицо. Его лицо.
По телу опять пробежала дрожь, между ног хлестнула теплая волна. Она почувствовала что там снова становится горячо и влажно. Она сглотнула.
— Ну что, принимаешь сегодня эту игру?
— Да! — улыбнулась она, — Хозяин!
— Хорошо. — он чмокнул ее в шею. — Сейчас будем смотреть твою кассету...
— А...
Но он ловко зажав ей рот, свободной рукой быстро приковал ее опять к кровати. Потом перед глазами у нее мелькнул кожаный, блестящий заклепками, шлем, она почувствовала, что в ее рот вторгается толстый резиновый кляп, и наступила темнота.
И тишина. Только скрип резины...
Он аккуратно приспустил ее трусики и вынул пробку. Странно, но без нее она почувствовала себя как будто опустошенной. Но это длилось недолго. Вновь ей в попку ввинчивалось что-то гладко-ребристое: сфинктер, то сжимаясь, то вновь растягиваясь, пропускал в нее... она поняла что!
«Бабочка»! Она же сама выбрала ее для себя, как подарок себе! А теперь она будет ее наказанием. Прекрасно представляя ее форму, она знала что сейчас почувствует.
Хвост «бабочки» продолжал вползать в нее. Его конец был, казалось уже в желудке, когда она почувствовала что и ее киска начала заглатывать в себя второй конец хвоста. На картинке в интернете он не выглядел таким длинным и толстым, но сейчас, ей казалось что он разорвет киску. Смазка текла ручьем, поэтому она не чувствовала никакого трения — только неотвратимое расширение своего лона и все более нарастающее возбуждение. А когда головка фаллоса с легким толчком уперлась в шейку, и снаружи, на разгоряченный клитор легла своим брюшком «бабочка», вдобавок проникнув в маленькое отверстие уретры коротким мягким «жалом», она кончила...
... Когда она слегка разжала челюсти, то поняла что кричала! Если бы не стиснутый зубами кляп, она бы, наверное, оглохла! Такого оргазма у нее еще не было! Горячая пульсация затихала внизу живота и она почувствовала как ее «хозяин», дав ей рязрядиться, продолжает «одевать» ее. Ремешок охватил талию, заставив тельце «бабочки» почти полностью скрыться между губ. Он отстегнул закрывающие уши и глаза подушечки. Скосив глаза она увидела что трусики с застегнутым на молнию разрезом снова заняли свое место, окончательно прижав «стрекозоида» и на них, лаково отливая в темноте бликами, рельефно выделяются его «крылья» и ремни.
«А ведь она же еще и с вибратором!!!» — с ужасом вспомнила она. — «Что же будет со мной когда он его включит?!»
Соски опять сдавили зажимы, оттянув их тяжестью грузиков.
«Что-то они потяжелели. « — подумала она, — «А откуда свет?» — После тьмы шлема она не сразу поняла что это за яркое пятно над головой.
«Телевизор! Он же обещал показать кассету! Этот фильм... Я и без всяких игрушек кончила бы на седьмой минуте!»
— Ну вот, а теперь мы посмотрим твою кассету...
«Нет!»
— ... с игрушками! — поняв ее мысли, сказал он. — Кстати, грузики на сосках — тоже вибраторы...
«НЕТ!!!»
— И отвернуться не сможешь. — На ее шею и плечи лег высокий и жесткий кожаный «воротник». Жикнула молния сзади и... и теперь ее голова могла «поворачиваться» только вместе с обездвиженным туловищем... «НЕ-Е-Е-ЕТ!!!»
Он улыбнулся и изрек с шутливым пафосом:
— К концу фильма весь мир для тебя сожмется в низ твоего живота и ты будешь хотеть кончить так, как хочешь дышать. Твой последний оргазм будет последним на ближайшие... — он глянул на кассету, — ... почти три часа. Уж я позабочусь... Долгое-долгое возбуждение без оргазма... А?
Подмигнув, он пододвинул кресло поближе и устроился в нем с пивом и орешками, положил под руку пультики вибраторов и дал им «малую мощность»...
А на экране пошла заставка...
